лицах Авдея и Сергея застыла печать размышлений, но радужки их глаз уже загорелись азартом от показавшихся на горизонте сомнительных перспектив.

– Вы подумайте, господа, подумайте… Время еще есть. Рассудите сами, данный опыт осчастливит не только вас, но и ваших близких.

– Как это? – набычился Серый.

– Вот так. – улыбнулся собиратель. – Уверен, ваша жена, уставшая от вашего безразличия и пассивной агрессии, будет несказанно рада обнаружить в доме заботливого мужчину – состоятельного и ласкового, обожающего детей. Ей ведь так этого сейчас не хватает. Да… Наверняка она весьма подавлена. Вот будет ей праздник! Только представьте себе, ваша красавица-жена снова почувствует себя хрупкой и желанной, расцветет и наверняка захочет…

– Так, стоп! – замахал руками Сергей и раздражился от ехидной насмешки Авдея рядом.

– А вы что смеетесь, чемпион? Уверен, ваша Лизавета тоже вздохнет с облегчением, когда ее перестанут попрекать карьерой. А тренер Палыч, как мне кажется, давно уже подыскивает для воспитания «новую кровь». У Серого отличная подготовка, и Палыч был бы рад взрастить нового, голодного до достижений, победителя. Разве не так?

– Откуда? – скривился Авдей. – С чего вы взяли вообще это?

Он судорожно забарабанил пальцами по колену и возмущенно отвернулся к окну.

Чугунный состав поезда между тем плавно скользил по маршруту. Он отсчитывал минуты до прибытия, то плавно взмывая, то приземляясь на стальные балки, что пахли серой и утренней сыростью. Молчание нарушал лишь монотонный стук колес, да взвизгивание тормозных тяжек. И куда подевалась надоедливая муха?

Вагон вздрогнул и замер.

«Осторожно, двери открываются. Пожалуйста, не…»

Авдей, словно ужаленный подскочил на месте и на лету просочился в двери. Хмурый Сергей проглотил ком, встрепенулся и встал с теплого места, захватив свой рюкзак.

– Ну, до свидания… – промямлил он и, потупив глаза в пол, побрел к выходу.

– А разве вам не на следующей выходить…? – с улыбкой покачал головой загадочный попутчик ему в след. – Ну, прощайте…

Старик с любопытством выглядывал через толпу входящих пассажиров на лакированные башмаки напротив. Мужчина крутил на пальце кольцо своей вещицы и мяукал под нос мелодию.

– Что-то хотели спросить? – вдруг поднял он глаза.

– Кхм-кхм. – отложил газету дедушка и надвинул на нос толстые очки. – Быть может я сгожусь для вашего этого… эксперимента? А что, я еще ого-го! А пенсии в этом месяце – кот наплакал, ну и жизнь! А жена моя, черт бы ее побрал, совсем житья не дает…

Писклявые возмущения старика разнеслись по всему вагону.

Где-то на перроне клубились люди, их голоса сливались с железнодорожным гимном подземелья и разбивались о каменные бездушные стены. Загадочная улыбка не сходила с лица любителя ребусов, и он задумчиво сверлил глазами недовольного и все еще ворчавшего старика.

– А что? Чем я хуже этих двоих? Им еще жать, да радоваться, не то, что мне…

– Вовсе вы не хуже, почтеннейший, Господь с вами. – поправил пестрый пиджак мужчина и встал с сиденья. – Просто они все поняли, а вы пока нет.

Он улыбнулся, протянул длинную руку опешившему дедушке и, насвистывая под нос знакомый мотив, спрыгнул на перрон. Лакированный ботинки звонко застучали по дороге и затем внезапно стихли.

Выпученные глаза старика в недоумении хлопали. В его морщинистых дрожащих ладонях осталась головоломка. Она была решена.