Оба мужчины рядом с Эви рассмеялись. Джек подтолкнул ее.

– Очень мирно и тихо, да, красавица? Лучше уж охота целыми днями.

Снег только покрыл булыжники, но он уже весь был в следах волонтеров, которые приходили из нижних деревень Истона, Сайдона и Хоутона днем и ночью, как по расписанию, зная, что здесь могут быть их дети, мужья или братья, нуждавшиеся в их помощи. Она почувствовала холодный ветер, посмотрела на облака, несущиеся по небу, но потом услышала свое имя.

– Эви.

Это был ее милый, ее Саймон, бегущий по булыжнику и сжимающий в руке сухой шалфей и тмин для начинок, его лицо светилось от любви, его роскошные рыжие волосы ярко горели даже без солнца. Он сбавил шаг, когда увидел мистера Оберона, и начал салютовать, но затем остановился в нерешительности.

Мистер Оберон крикнул:

– Если нет формы – нет и официальных приветствий, Саймон. Скоро мы получим ее обратно, и весь этот чертов абсурд начнется заново, но пока она в стирке, а нас с Джеком отправили на прогулку. Боюсь, мы несколько превысили свои полномочия, но смею сказать, что ты добился наибольших успехов в деле помощи своей Эви. – Он посмеялся, хотя очень сдержанно.

С последней ступеньки они услышали еще один голос. Это была леди Вероника, сестра мистера Оберона, в кухонном фартуке вместо своей обычной формы медсестры.

– О, так-так, кто тут у нас, сегодня никому не удастся спрятаться. Возвращайтесь-ка сюда, сильные мужчины. Бедному мистеру Харви нужно помочь организовать столы так, как ты, Оберон, настоял – чтобы в помещении танцевального зала смогли поесть все вместе: слуги, сотрудники, пациенты и визитеры. Я аплодирую такому решению стоя, но нам необходимы твои крепкие солдатские мускулы, чтобы это осуществить, а то мистер Харви уволится с поста дворецкого и этот дом развалится на части. И ты тоже, Джек, а вот Саймон, в качестве исключения, получает полчаса, чтобы провести их сами знаете с кем, а то эта особа намеренно сожжет индюшачьи ребрышки в качестве возмездия.

Джек подмигнул Эви, пропустив мистера Оберона вперед и обернувшись, и волосы ему взлохматил ветер. Она смотрела, как они один за другим возвращались в дом по лестнице, один такой черный, другой такой светлый, и леди Вероника, следующая за ними по коридору. Леди Вероника крикнула ей:

– Выжми из этого все, Эви, потому что, хоть ты пока и научила меня делать только ру[1] и сносный кофе, я буду помогать в доме, так что устроим здесь переполох!

– Не волнуйтесь, есть только одна небольшая просьба – нужно нарезать еще лука!

Стон леди Вероники и хохот мужчин разнеслись по лестнице, но были прерваны ревом миссис Мур:

– Закрой дверь. Мы живем не в хлеву.

Эви услышала шепот Саймона за своей спиной и его дыхание на своей шее:

– Нет, мы здесь не в хлеву, но в запасе. Что же, у меня есть полчаса для того, чтобы показать, как я тебя люблю, Эви Форбс.

Она почувствовала его руки на своей талии, его поцелуи на своей шее и повернулась к нему. Он уронил травы, но их запах был все еще на его руках, когда он взял в них ее лицо. Он был того же возраста, что и те двое, и выглядел, как и они, старше, но она подозревала, что сама уже далеко не свежая роза, если когда-то ею и была. Это не имело значения, он был здесь, сейчас он был в безопасности, и, что самое главное, он принадлежал ей. Они прильнули друг к другу.

– Я люблю тебя, – повторял он. – Я люблю тебя так сильно, что могу задохнуться.

– Нет, – сказала она, коснувшись его губ. – Не смей, или я сама тебя убью.

Они не смеялись, потому что времени было так мало, а будущее было такое… Какое? Неопределенное? Страшное? Невозможное? Когда все это закончится? Кто выживет? Что будет, если они пропадут? Она зарылась лицом в его плечо, и он все качал ее взад и вперед, и она опять подумала про извечную присказку своей матери, которая частенько пробуждала желание у тех, кто знал маму, ее задушить. Она говорила снова и снова: «Все будет хорошо». И теперь Эви находила успокоение в этих словах.

Целые полчаса леди Вероника собственными руками смахивала со стола очистки овощей на старый номер Дэйли Скетч, предоставленный мистером Харви. Сок с морковных вершков пропитал первую страницу, которая рассказывала о смертях и потерях в Скарборо, Хартлпуле и Уитби после обстрелов германскими войсками. Эви произнесла:

– В это непросто поверить.

– Нигде не безопасно, Эви, – почти прошептала леди Вероника, сворачивая газету с мусором и отправляя ее в ведро для компоста. – Как племянница миссис Грин?

Мимо проходила миссис Мур:

– Раны от шрапнели на ее ноге заживают, и она дома со своей матерью, так что миссис Грин приедет из Уитби через несколько дней, чтобы вернуться к обязанностям экономки. Она благодарит вас за корзинки, миледи, и справляется о вашем муже. Я сказала ей, что капитану Ричарду уже лучше, но он пока не готов работать внизу. Надеюсь, сегодня вы вновь заметили в нем улучшения, хотя бы небольшие?

Леди Вероника села на стул, разминая плечи и вытирая руки о свой фартук.

– Я надеюсь, что так, миссис Мур. Совсем крохотные.

Эви кинула взгляд на часы перед тем, как кратко проговорить:

– Ну все, хватит разговоров, давайте вынесем все жареное на воздух, чтобы блюда смогли отдохнуть. Времени, конечно, будет недостаточно, но это нужно сделать. Могут быть небольшие затруднения с тем, чтобы перенести все блюда в зал, так что мне кажется, вам стоит предложить мистеру Оберону и его маленькому отряду помочь Арчи и мистеру Харви преподнести яства народу, леди Вероника. – Она старалась не забывать обращаться к Веронике согласно этикету при посторонних. Она передала ей тяжелую прихватку для духового шкафа: – Достаньте, пожалуйста, индейку, если не возражаете, а Энни пускай займется средним ярусом – там должны быть шесть гусей, и обязательно следите за жиром. Мы не должны пролить ни капли, потому что в январе для нас будет ценна даже самая малость. Кто знает, до чего дойдет недостаток продовольствия. Я займусь ветчиной. Как суп, миссис Мур?

Хаос захватил власть всего на один последний час, с одним происшествием. Леди Вероника обожгла себе руку. Ее засыпали мукой, а ей сказали, что это медаль. Она обещала, что будет носить ее с гордостью.

Каким-то образом мистер Харви расставил столы в помещении танцевального зала так, чтобы все смогли усесться, хоть и соприкасаясь плечом к плечу. Вокруг располагались койки с ранеными солдатами, все еще прикованными к постелям. Для офицеров были устроены отдельные острова, составленные из обстановки многочисленных спален на втором этаже.

В какой-то момент в главном зале подали херес, который помог упростить процесс свершения социальной революции, которая происходила в этот момент. Хорошо выпивший мистер Оберон ввел за собой веселую толпу в танцевальный зал, сев во главе длинного-длинного стола, накрытого безупречно белыми льняными скатертями. Факт того, что это на самом деле были простыни, всеми был проигнорирован. Бокалы сверкали, приборы тоже. Хризантемы на коротких стебельках были выставлены в неглубоких чашах в середине стола, а свечи стояли в подсвечниках, взятых из сейфа с серебром.