Истерли Холл, 26 декабря 1914 г.

Всю ночь шел снег, но это не помешало мистеру Оберону и Джеку присоединиться к старине Стэну, главному садовнику, в парке, чтобы выкорчевать корни нескольких старых деревьев, которые срубили за несколько дней перед Рождеством. На том, что все свободное пространство должно быть использовано для выращивания овощей, настоял капитан Ричард в своей записке, которую он передал из своей спальни собравшемуся на традиционную утреннюю встречу персоналу 23 декабря. Она оканчивалась так: «Атлантика пока относительно безопасна для передвижения торговых судов, но кто знает, надолго ли? Мы должны быть ответственными. Мы должны предупредить дефицит продовольствия».

Что касается кухни, второй день Рождества мог бы стать для Эви днем праздности и освободить ей время для Саймона, но это в идеальном мире, а сейчас он несся на всех парах перед лицом нескончаемых задач для кухни. Это было так еще отчасти и потому, что Эви вместе с миссис Мур объявили, что раненым необходима еда тогда, когда подают сигнал их желудки, а не когда затрезвонит желудок Матроны. Сначала Матрона только втягивала свой внушительный живот и пыхтела, но это был ее фирменный жест. Почти сразу же она изрекла:

– Никогда в жизни не работала с кухней, которая захотела бы ставить пациентов на первое место. Выражаю свою благодарность вам, всем работникам и волонтерам.

В одиннадцать, когда бульон из индюшатины уже закипал, а желе из телячьих ног для укрепления сил раненых было поставлено застывать, миссис Мур и леди Вероника велели Эви и Саймону явиться в зал для прислуги и присесть на обтянутые рваной обивкой кресла.

– Сейчас же, Эви, и выгони уже этих такс, пусть побегают где-нибудь. Им следует размять свои коротенькие ножки. – Леди Вероника сделала паузу. – Часы тикают. Саймону надо повидаться с остальной своей семьей, которая, как я полагаю, уже едет к его родителям в Истон на общую встречу. Ты точно уверена, что не хочешь поехать с ним? Если хочешь, то я буду следовать инструкциям миссис Мур досконально и, чтобы доказать это, прямо сейчас последую ее указанию и сделаю майонез для ланча.

– Это так необходимо? – сказала Эви, состроив гримасу. – Добавляйте масло по одной капельке, не забывайте. Нам не нужна еще одна катастрофа.

Леди Вероника фыркнула:

– Все было не так уж плохо. Что же, поедешь ты с Саймоном в Истон?

Эви мечтала об этом, но сейчас их жизни не принадлежали только им, и Саймон сказал, что ему нужно провести время с семьей, а Эви нужна была пациентам. Она покачала головой, и леди Вероника приказала:

– Ну тогда иди.

Миссис Мур открывала дверь в центральный коридор, когда Саймон уводил Эви. Она помахала им, чтобы они прошли внутрь.

– Я оставила связку морковки у задней двери для Старого Сола, этой замечательной лошадки твоего папы, парень. Как же, он проделал отличную работу, катая добровольцев туда и обратно. Там еще кое-что поставить на стол, увидишь. Ну, иди.

Саймон поцеловал кухарку, крепко прижав ее тучное тело к себе.

– Вы лучшая, миссис Мур. Если бы я не был влюблен в Эви, я бы приударил за вами. – За свои комплименты он тут же был оттаскан за уши.

Миссис Мур позвала такс, которые было устремились на кухню в поисках угощений, и, отнюдь не собираясь разминать ноги, собаки вновь устроились в креслах, копошась среди вязания. Дверь за ними захлопнулась. Эви и Саймон прошли по центральному коридору и вошли в зал для прислуги, который был пуст, – вероятно, по распоряжению миссис Мур. Но это были тщетные старания, потому что, когда Эви оказалась в объятиях Саймона, она почувствовала, что в его напряженном теле уже нет покоя.

Она подняла голову и увидела, что его взгляд блуждает от одного конского волоса, торчащего из кресла, к другому. Она ждала, уже слишком привыкнув замечать признаки душевных мук в своих пациентах, настолько, что недавно предложила доктору Николсу спрашивать новоприбывших об их любимых блюдах, чтобы их готовить. Это помогало некоторым восстановить связь с нормальным миром. Боже, благослови пищу: ее вид, ее запах, ее вкус. Она может на время вытеснить из сознания жуткие картинки и напомнить о лучших временах.

Саймон разомкнул свои объятия и уселся, наклонив голову, уперев локти в колени и попеременно сжимая и разжимая руки.

– Слезы – как раны, которые я могу почувствовать и увидеть. Мы живем среди них. Буду ли я следующим? Потеряю ли я свое лицо? Это так просто, понимаешь? Ты в траншее. Ты выглядываешь. Бах. И шрапнель снесла тебе лицо. Бах. И ты мертв.

Он встал и зашагал перед ней, и Эви задумалась, такой ли хорошей идеей было сажать этих ребят вместе с увечными накануне вечером. Она встала, взяв его за руки.

– Мы прогуляемся. Ты должен показать мне место, где старый Стэн посадил розовый куст для Берни.

Она спешно провела его через кухню, обратив внимание, что леди Вероника наливает масло по капле, а миссис Мур и Энни уже приступили к овощам. Она сорвала с крючка в коридоре свое пальто и достала его тяжелую шинель цвета хаки из тюка рядом с обувным ящиком, направляя свои шаги навстречу снежной вьюге.

Она поежилась в своем пальто, подняв воротник на шее как можно выше. Он сделал то же самое, подняв голову и глубоко вдохнув, как всегда делают садовники. Все звуки казались приглушенными, когда они шли, рука в руке, иногда поскальзываясь и прокатываясь по снегу, за дом, к французским садам. Некоторые особо морозостойкие солдаты и летчики, которые почти оправились от ран, потирали руки, чтобы согреться, и пыхтели своими трубками или запрещенными сигаретами.

Доктор Николс, который раньше был районным врачом, а потом вынужден был облачиться в форму, чтобы управлять медперсоналом в госпитале Истерли Холла, почти ежедневно распекал пациентов по поводу этой отвратительной привычки. «Засоряете свои легкие, черт бы вас побрал, после того как мы положили столько трудов на то, чтобы собрать вас заново». Он становился таким красным, когда рассуждал на эту тему, что Эви и леди Вероника боялись, что однажды он просто взорвется от возмущения, хотя Матрона полагала, что это произойдет скорее от пудинга.

Эви рассказывала все это Саймону, пока они шли к южному краю сада, и он смеялся в ответ. Сержант крикнул ей:

– Прекрасная стряпня, Эви. Женитесь на мне, и мы будем жить как короли.

На что другой, полковник Мастерс, сказал:

– Посторонись, сержант! Если она кого и выберет, то это буду я.

Эви ответила:

– Вам обоим ничего не светит. Это Сай будет нагонять жирок за моим столом.

Они дошли до клочка земли, который Саймон с Берни вскопали, удобрили и засеяли розами. Саймон обвил Эви руками и крепко прижал к себе.

– Здесь, старый Стэн посадит куст здесь. Наш Берни был экспертом по розам. Любил этих негодниц, это уж точно. Посади такой же и для меня, рядом с его, если я…