– При моей профессии их обычно не носят, – пояснил Дронго, – но я запишу вам номер моего телефона. – Он достал ручку и, взяв салфетку, написал свой номер. Протянул его женщине.

– Спасибо, – сказала она. – Только учтите, что я могу представиться уже как Эмма Вихерт. Не забудете?

– Нет. – Дронго помолчал, а затем неожиданно спросил: – У вас не было детей?

– Слава богу, не успели. Муж оказался таким типичным немецким бюргером – расчетливым, пунктуальным, аккуратным, добросовестным, занудным и заурядным.

– За исключением двух последних качеств, все остальные не столь плохи.

– Возможно. Но если вы не живете с человеком, который ставит кружки и стаканы на раз и навсегда заведенные места, ходит по воскресеньям в церковь, а по субботам утром честно выполняет свой супружеский долг, словно он дал подобные обязательства раз и навсегда. А расходы денег он контролирует, как добросовестный бухгалтер, и отмечает каждую лишнюю выпитую чашку кофе, – фыркнула от возмущения Эмма. – Извините, я, кажется, излишне эмоциональна. Нельзя быть такой машиной в тридцать шесть лет. А он, похоже, уже никогда не изменится. И это при том, что он уже сейчас работает заместителем генерального директора крупной компании.

– Вы его не любили, – проговорил Дронго.

Это был не вопрос, и она нервно отвернулась, не отвечая на утверждение собеседника. Затем достала из сумочки сигареты, щелкнула зажигалкой, закурила.

– Он мне нравился, – сказала Эмма, – и мне казалось, что все будет нормально. Видит бог, я изо всех сил пыталась стать хорошей супругой. Но у меня тоже ничего не получилось. Возможно, я не права и виноват не он, а именно я. В конце концов, вы правильно сказали, что аккуратный и добросовестный муж – не так плохо. Но иногда это надоедает! – Эмма взглянула на часы. – Ой, я опаздываю! Нужно позвать официантку, чтобы нас рассчитали.

– У вас остались привычки от вашего супруга, – заметил Дронго. – Если вы торопитесь, то можете идти. Я думаю, что сумею наскрести денег, чтобы заплатить за ваш кофе.

Эмма в очередной раз улыбнулась и, забрав свою сумочку, поднялась со стула. Он тоже поднялся. Она протянула ему руку.

– Я действительно буду рада видеть вас в Потсдаме. До свидания. Очень рада была вас еще раз встретить. Все равно позвоните, если не сможете приехать, – мне будет приятно. Или я сама решусь еще раз вас побеспокоить и наберу ваш номер телефона.

Она взяла свои вещи и быстрым шагом вышла из кафе. Дронго подозвал официантку, расплатился по счету и тоже покинул здание. Дождь уже прекратился. Он повернул в сторону своего отеля.

«Интересная встреча, – подумал сыщик, – нужно будет найти время, чтобы побывать на этом приеме».

Он любил Берлин. Анализируя свои чувства к нему, Дронго отмечал, что этот мегаполис менее всего похож на Лондон или Париж, которыми он тоже восхищался. Но эти города почти не менялись с годами, тогда как Берлин претерпел в последние годы удивительную метаморфозу. Дронго еще помнил те времена, когда грозная стена делила этот город пополам, и это была не просто линия, отделяющая западную часть мегаполиса от восточной. Это была граница, разделяющая два мира и две цивилизации, вынужденные существовать на таком близком расстоянии друг от друга. Он хорошо помнил те времена, когда нельзя было даже подходить к Бранденбургским воротам, где проходила государственная граница. Может, это была обычная ностальгия по молодым годам? Или изменения в Берлине, произошедшие за последние двадцать лет, были столь зримыми, что ему было просто интересно ходить по тем местам, которые раньше считались запретными. Во всяком случае, в первые годы он все время подходил к Бранденбургским воротам, поражаясь происшедшим переменам. А потом началось грандиозное строительство и преображение центра города, когда словно из-под земли вырастали новые здания, новые станции вокзалов, новые мосты и новые кварталы. Это был по-своему уникальный проект – ведь впервые в центре одного из крупнейших городов Европы осуществлялась такая планомерная и продуманная застройка. Может, поэтому центр города стал гораздо более современным, чем в любой другой европейской столице, делая Берлин по-своему неповторимым городом.

Он еще помнил, когда в городе существовало два центральных вокзала – Восточный и станция у зоопарка, где останавливались все поезда, приходившие в Западный Берлин. Можно было выйти из самого шикарного отеля Западного Берлина – «Бристоля» и увидеть в нескольких десятках метров над собой уходивший поезд.

С постройкой нового многоэтажного железнодорожного вокзала на месте заброшенного пустыря на ничейный земле Потсдамер-платц оба прежних центральных вокзала начали пустовать и потеряли былое значение. Дронго еще помнил, как возводился этот многоуровневый центральный вокзал, откуда уходили поезда в разные части не только объединенной Германии, но и всей Европы. А бывший роскошный отель «Бристоль», в котором останавливались гости знаменитых берлинских кинофестивалей, начал напоминать обшарпанную гостиницу советских времен. Дронго помнил, когда в середине девяностых в восточной части Берлина появился отель «Хилтон», который тоже стал своеобразным символом западной роскоши в восточной части города. Но за пятнадцать лет «Хилтон» тоже потерял прежний лоск и звездность. Недалеко появился роскошный «Вестин», а рядом с Бранденбургскими воротами восстановили претенциозный и монументальный «Адлон», сожженный в сорок пятом во время штурма Берлина. Этому отелю не повезло больше других. В тридцатые годы здесь обычно собирались бонзы нацистской партии, говорят, здесь любил бывать Адольф Гитлер. Разумеется, самые ожесточенные бои шли в центре города, и отель был практически разрушен до основания, ведь он находился недалеко от Рейхстага. Его не стали восстанавливать и после победы, так как эта территория оказалась почти на границе между Восточным и Западным Берлином. И только после того, как стена рухнула и произошло сначала объединение города, а затем и всей страны, было принято решение о восстановлении «Адлона».

А в западной части Берлина открылся отель системы «Штайнбергер», который довольно быстро завоевал популярность у гостей своим удобным расположением и сервисом. Дронго заказал себе номер в «Бристоле», в очередной раз с сожалением отмечая ухудшение качества обслуживания и сервиса некогда одной из лучших гостиниц Европы. Гости традиционных Берлинских кинофестивалей ныне предпочитали останавливаться в других отелях, а построенный в центре города огромный кинотеатр на двенадцать залов находился теперь рядом с отелем «Хаят Редженси».

Свои встречи в этот день Дронго закончил к семи часам вечера и вспомнил про номер телефона, который ему дала Эмма. Хотя нет, он не вспомнил. Он помнил о своей встрече в Баден-Бадене весь день, настолько заинтересовала его эта встреча с молодой женщиной, которая помнила их случайное знакомство десять лет назад. Вернувшись в свой номер, он достал ее карточку, положил ее перед собой на столик и все-таки подумал над тем, стоит ли ему звонить. Так прошло минут десять, и вдруг зазвонил его мобильный телефон.