К счастью, до аудитории добралась без дополнительных происшествий. По привычке заняла место рядом с пепельноволосой Карамелитой в третьем ряду. Девушка тут же, не глядя, протянула мне полосочку жвачки.

Нет, мы не подруги. И даже не особо хорошо знакомы. Но так получилось, что всегда садились рядом, и Карамелита делилась со мной сладким из своих закромов. Пахнет от нее, кстати, так же, как от конфет, которые она поглощает тоннами и не полнеет при этом ни на грамм. Враки, что моя одноклассница магией не владеет. По мне так магия что ни на есть.

Динь-динь-динь. Три ноты ксилофона оповестили о том, что занятие началось. Началось, пожалуй, для всех кроме нашего куратора, дремлющего за профессорским столом. Скомканные бумажки пробивали ему контрольный в голову, но покоя мистера Эйприла Лангью не нарушали.

Глубоко вздохнув, открыла учебник на странице, номер которой витиеватым почерком был выведен на доске и принялась за чтение параграфа с последующим конспектированием.

Наш факультет ни во что не ставили настолько, что выделили для нас отдельную аудиторию и отдельного профессора, дабы мы реже пересекались с «нормальными» студентами, не отвлекали их от учебы и довольствовались общением с ребятами из своего круга.

В какой-то степени я была согласна с министерством просвещения в этом вопросе. Подобная изоляция избавляла Нейтральный факультет от издевательств со стороны остальных. Однако изоляция также значительно расширяла пропасть между нами. Настолько, что нейтралы едва не возводили разноцветных стихийников в ранг божеств. А божествам дозволялось делать со своими подданными всё, что душа ни пожелает. Зажимать в коридорах, отбирать деньги на обеды, макать головой в унитаз — как само собой разумеющееся.

— Фабричио! — крикнула я вдогонку любителю выкриков с задней парты, пробежавшему по моей тетради и оставившего на странице грязный отпечаток ребристой подошвы.

Хотя некоторые представители нашего факультета заслуживают ежедневного макания в унитаз. Вот прямо-таки напрашиваются на жестокие методы перевоспитания. Зачем же им воспитание и знания в принципе, если они изначально хуже и практически не способны повлиять на свою судьбу? Так они думают. Такие, как Фабричио.

Но точно не Сириус Альтенайр — наш староста, ежедневный ритуал которого состоял в том, чтобы спуститься к куратору и пробудить его ото сна.

Сириус Альтенайр…

Вздыхая и покручивая ручку в пальцах, уже не могла оторвать взгляда от грациозно спускающегося к профессорскому столу моего личного красавчика академии стихийников. Белоснежные волосы рассыпаны по плечам, в глубоких синих глазах столько мудрости и понимания, что ныряешь в них как в омут с головой.

О Сириусе я тоже знала не так много, сколько хотелось бы знать. Только то, что семья его — чистокровные акверы, а отец занимает ответственный пост при Сезоне — верховном стихийнике. Это мне Рин рассказал.

Бесконечно жаль, что Сириус родился не таким талантливым магом, как трое его братьев. Словно на него не хватило синей краски. Но одновременно с этим безумно радуюсь возможности сидеть с ним в одной аудитории целыми днями напролет.

Расшевелить нашего лежебоку-профессора казалось задачей не из простых, так сладко он похрапывал, положив голову на сложенные руки. Тихий шепот Сириуса на ушко решал проблему быстро и эффективно. Даже завидно. Меня бы так ото сна пробуждали, а не долбежкой по стенам и ором с утра пораньше.

Машинально взяла конфетину из рук Карамелиты, закинула в рот и ощутила нежный клубничный вкус. Именно таким был бы на вкус наш первый с Сириусом поцелуй…

— Доброго утречка… — всё еще позевывая, поздоровался мистер Лангью. Потянулся, на славу похрустел суставами, крякнул, и только после этого приступил к изложению материалов сегодняшней лекции.

А лекция сегодняшняя читалась об основе основ. О том, как зарождался наш мир. О Великом Споре Богов, названном в современной литературе Великим Разделом.

— Как Фэр, Бог огня, высек искры гнева, из которых на свет появились первые файеры. Как Авэ, Богиня воды, выплакала слезы обиды, из которых рождены были первые акверы. И как Тэр, Бог Земли…

— Отложил здоровую кучу! — послышался выкрик с задних рядов.

Неуместное замечание тут же подхватили громким смехом на разные лады, что нисколько не смутило закаленного, так сказать, в нелегких боях со студентами профессора.

— …топнул ногой, что создало пылевую бурю, породившую первых терреров. В настоящее время никто не может предоставить доказательства существования высшей силы. Божественной силы.

Сделав небольшую паузу, мистер Лангью поправил очки. А я тем временем на слух различила за дверями аудитории какую-то непонятную возню. Причем не просто за дверями. Как будто эту самую дверь пытаются вынести с петель.

— Теория элементарной эволюции преуспела в этом плане куда более…

Дыщ! Дыщ!

Даже студенты уже перешептываться начали, однако нашего профессора и такими вещами от лекции не отвлечь.

— …но ее постулаты уже вне моей компетенции. На биологии вы узнаете подробнее об этой теории. Так что перейдем теперь к…

В этот раз возможности договорить начатое у мужчины не оказалось. Всё-таки двери под оказанным на них давлением просели, отворились, и в аудиторию буквально влетело чье-то тело головой вперед. Неопознанный летающий стихийник неудачно приземлился на спину, а склонился над ним никто иной как… Да, стоило бы догадаться, что если день не задался с самого начала, то и лучше не станет.

Схватив слабо сопротивляющуюся жертву за грудки, Ойя без церемоний и со смачным звуком врезал ей прямо в нос. Кровь брызнула во все стороны. Судя по охам впередисидящих, как минимум до первой парты долетело.

Пришлось мне обратить на себя всеобщее внимание, вскочив с места и направившись к защитнику недоделанному. И так поняла, к чему он устроил такое зрелищное представление. Хорошо, что не в общем коридоре.

— Ага! — взглянув на меня, файер поднялся, подхватил свою жертву за воротник и кинул мне под ноги. Бедолага проехал на подбородке добрых пару метров, прежде чем врезался в ступеньку.

— Эта записка — его рук дело, — торжественно сообщил мне Ойя, выкатив грудь колесом и для пущей убедительности кивнув в сторону лежачего. — Раз уж ты разбираться с этим не захотела, я разобрался по-своему. Давай! — гаркнул он таким страшным голосом, от которого у меня самой кровь в жилах стыла. — Говори, что хотел сказать! Все тебя слушают!

— П-п-п… — нечленораздельно запыхтел рыжий стихийник. Приподнял голову. Капельки крови одна за другой закапали на лакированный дощатый пол.

— Громче! — рявкнул Ойя. Первые ряды таинственным образом опустели. — Чего бормочешь под нос?!

— П-п… — Меньше всего на свете мне сейчас хотелось смотреть в разбитое лицо одного из своих ненавистников. С перекошенным носом и глазами, наполненными слезами. — Прости.