Он снова нажал на кнопку справочной информации.

– Город Хельсинки, – сказал бархатистый обволакивающий голос. – Основан в 1550 году Густавом Васой. Население в пик максимума достигало двух миллионов человек. Утратил статус города в 2208 году, когда прекратила действовать городская администрация. Покинут последними жителями в 2215 году.

Марку на мгновение остро захотелось опуститься вниз, ступить ногами на эту заброшенную землю и осмотреть все поближе. Увидеть вблизи кладбище кораблей, превратившихся с веками в железные остовы. Пройтись по улицам города, где уже несколько столетий не раздавались шаги человека…

Но делать этого нельзя: категорически запрещено правилами безопасности.

Эти правила не напрасно придуманы. Марку приходилось слышать множество историй о том, как легкомысленные люди, движимые бог знает какими романтическими порывами, прилетали в такие вот заброшенные места и пытались осмотреться, пощекотать себе нервы. Все эти истории заканчивались плачевно, хотя и по-разному.

Опаснее всего дикие звери. В бескрайних лесах, покрывших все лицо планеты, развелось огромное количество зверей. Сначала на них можно было охотиться, но очень скоро ситуация стала неконтролируемой. Леса разрастались, число зверей прибывало, а быстро сокращавшееся человечество отступало в города, уже не пытаясь совладать с природой, взявшей реванш за понесенный в прошлом урон.

Гулять по старинным городам было еще опаснее. Кроме зверей здесь еще и разрушающиеся строения. Тихонечко пройдешь мимо какой-нибудь каменной стены, а она от легкой вибрации возьмет да и рухнет тебе прямо на голову. Или рухнет крыша. Много ли надо зданиям, которые простояли без присмотра почти триста лет?

Поселок Рыбачий стоял на берегу студеного моря, там, где в него, разделяясь на несколько мелководных рукавов, впадала река. С высоты полета поселок был виден целиком – обширное пространство, огороженное трехметровым бетонным забором. Ни один дикий зверь на такую высоту прыгнуть не может, так что ограда надежно защищала Рыбачий от вторжения непрошеных лесных обитателей.

Внутри огороженного пространства существовала полная инфраструктура: морской причал с пришвартованными кораблями – рыболовецкими сейнерами, а также производственные корпуса и жилые дома. Выглядело все это нарядно, и, спускаясь на вертолете, Марк успел оценить яркую расцветку домов, покатые блестящие крыши и общий живописный вид поселка вместе с раскинувшейся свинцово-матовой гладью неспокойного северного моря.

Прежде ему здесь бывать не приходилось. В Рыбачьем проживало девятьсот человек, все люди спокойные и уравновешенные, так что службе безопасности делать тут было нечего.

Поселок располагался исключительно удачно – рыба здесь добывалась как морская, так и речная. Морскую добывали при помощи кораблей, а для лова речной использовались сети, периодически расставляемые на рукавах речной дельты.

От мяса и производных от него продуктов человечество едва не отказалось полностью уже несколько столетий назад. Только в старых романах можно было прочитать о том, что люди ели говядину, свинину, баранину, а также колбасы, ветчину и тому подобное. При упоминании об этих вещах всякий человек начинал непроизвольно испытывать дискомфорт: о таком вреде для здоровья даже читать неприятно. Кто же не знает, что употребление мяса повышает уровень холестерина в крови, а это сокращает жизнь?

Потом, правда, выяснилось, что без мяса человек полноценно существовать не может. Он потому и стал человеком когда-то, что его организм перешел на мясную диету. Поэтому к мясу человечество нехотя, но все же вернулось. Правда, содержание и забой скота вызывали у людей гневную реакцию: скот ведь гоняли стадом на пастбища, то есть ограничивали его свободу, не говоря уж о забое – узаконенном убийстве животных. Поэтому производство мясопродуктов задвинули куда-то на периферию общественного сознания и как бы договорились не вспоминать публично об этих ужасах…

Другое дело – рыба. Она заняла доминирующие позиции в человеческой диете. Правда, ученые так и не смогли до конца понять одну вещь: почему искусственно разводимая рыба постепенно теряет свои вкусовые, а затем и полезные питательные свойства. Поэтому от разведения рыбы пришлось отказаться – ее нужно только ловить.

Жители Рыбачьего и занимались ловлей, снабжая рыбой все население планеты – точнее, то, что от него осталось на сегодняшний день. А осталось не так много: несколько островков человеческой цивилизации, разбросанных по континентам среди лесов, болот и пустынь. Страны и государства давно исчезли. При общей численности населения Земли в один миллион человек в государствах больше не было смысла, да это никого и не интересовало.

Марк с детства знал, что живет в Евразии – городе с населением сто тысяч человек, стоящем на берегу большой реки. Когда-то эта река называлась Волга, но сейчас в названии уже не было необходимости. Сейчас это была просто Река – единственная река, где жили люди, а другие реки вроде бы и не существовали. Они остались в безлюдном «внешнем пространстве», где безраздельно царствовали дикие звери и дикая природа, которую некому стало укрощать и преобразовывать.

Кроме Евразии на континенте был еще один город, населенный людьми, – Рома, но Марк там никогда не бывал. А зачем? В Роме все то же самое, что в Евразии: огороженный по периметру населенный пункт, где в современных функциональных зданиях работают заводы-автоматы и живут самодостаточные люди, которые ни в чем не нуждаются.

Разве это не идеальный мир? Разве это не то, к чему стремилось человечество в течение нескольких тысячелетий своего существования? Малолюдный мир, где царит полное изобилие и где каждый человек имеет возможность полноценно развивать свою личность?

– Здравствуйте, Марк, – послышался приятный женский голос, едва он спрыгнул из кабины вертолета на твердое покрытие посадочной полосы. – Вы быстро добрались. Я – Серена.

Молодая женщина протянула руку, и они поздоровались. Стриженая шатенка с копной отливающих на солнце волос, с милой улыбкой и странными зелеными, как у кошки, глазами. Стройная подтянутая фигура, чуть широковатая в бедрах, затянутая в голубой комбинезон.

Вот только молодая ли она? Насколько молодая? Женщине могло быть от двадцати пяти до шестидесяти пяти: установить это визуально невозможно – пластическая хирургия сделала чудеса, как, впрочем, и вся медицина в целом. Конечно, всему есть предел, и после семидесяти лет некоторые возрастные черты уже невозможно скрыть…

Марк улыбнулся женщине, затем плавно перевел взгляд на стоящие неподалеку под погрузкой самолеты и вздохнул полной грудью. Что ни говори, а после долгого полета над «внешним пространством» хорошо оказаться на земле, в оборудованном безопасном месте.

– Грузят партию лосося для Ромы, – сказала Серена, перехватив его взгляд. – Оттуда заказали сразу несколько тонн. К вечеру все это уже окажется на столах у тамошних людей.

Над посадочной площадкой гулял порывистый ветер, с близкого моря веяло прохладой. Пока они с Сереной шли к электрокару, Марк застегнул одежду до самого горла. Теперь он почувствовал, что действительно проделал большой путь и оказался далеко на севере.