Сопляк выхватил из обмякшей руки Брехуна Крикливого черный кнут и взмахнул им в воздухе.

Щщщщщщелк!

Ездовые Драконы приоткрыли глаза.

Сопляк щелкнул еще раз, на этот раз задев кончиком кнута морду одноглазого Саблезуба. Ездовик, взвыв от боли, вскочил на ноги; вслед за ним — остальная стая. Драконы порыкивали от ярости, но были исполнены уважения. Мальчишки одобрительно загалдели.

— Вот как надо! Учись! — осклабился Сопляк и (чисто ради удовольствия) хлестнул еще одного дракона, Зверь взвыл; Сопляк расхохотался: — Только попробуйте ослушаться МЕНЯ, вы, ПОЛЗУЧИЕ ШАКАЛЫ С РАЗДВОЕННЫМИ ЯЗЫКАМИ! Я вам покажу!

— Сопляк, не надо, — тихо попросил Иккинг. Обычно он старался не вступать в споры с Сопляком, но ему было больно смотреть, как гордых, благородных Саблезубых Ездовиков заставляют плясать, будто цирковых мартышек.

Сопляк отвернулся от драконов и переключился на Иккинга.

— Что я слышу? — ухмыльнулся он. — Неужели Иккинг Никчемный осмеливается учить меня, Сопляка ГЕРОИЧЕСКОГО? Поверь, Иккинг, скорее снег станет синим, как нос Брехуна Крикливого, чем ТЫ выбьешься в Вожди Племени Лохматых Хулиганов.

Сопляк щелкнул кнутом, тот взвился в воздух и ударил Иккинга в грудь.

Удар был бы болезненным, но Иккинга спасло то, что у него за пазухой сидел, свернувшись калачиком, маленький непослушный дракончик по имени Беззубик.

Острый кончик кнута ткнул Беззубик а в твердую чешую пониже спины и пробудил драконника от Зимней Спячки.

Беззубик выкарабкался у Иккинга из-за шиворота, уселся на плечо и в гневе раздул шею.

— К-к-кто посмел с-с-стук-к-кнуть б-б-беззубика в з-з-зад? Б-б-беззубик не м-м-может спать, когда в-в-всякие тут стукают его в з-з-зад!

— Почему твой беззубый лягушонок не впадает в спячку, как все нормальные драконы? — поинтересовался Сопляк.

— Я боялся, что он простудится, — ответил Иккинг и ласково почесал Беззубика между рожек, — Он не вырыл себе достаточно глубокую норку, а если дракон замерзнет, он может остаться в спячке на много веков. Поэтому я откопал его и теперь ношу с собой, чтобы согреть.

— А теперь б-б-беэзубика р-р-разбудили! В такую р-р-рань — бушевал Беззубик. — хо-лоод с-со-собачий!

— Что это?! — прыснул Сопляк, — Что ты сделал со своим жалким головастиком? — (Ибо Беззубик был самым крохотным охотничьим драконом, какие водились на свете во все времена.) — Что на нём надето?!.

На Беззубике была налета теплая меховая шубка.

Иккинг смастерил ее в безнадежной попытке хоть немного согреть своего питомца.

— Ох ты, разрази меня Top! Песьедух, держи меня! — покатывался Сопляк. — Иккинг нарядил своего масенького длаконцика в мохнатое плятьице!

— Эт-т-тo не п-п-платъице, эт-т-то ш-ш-шуба! - зашипел Беззубик. - Ш-Ш-ШУБА!

— Дракон в платьице! — орал Сопляк.

— ХА-ХА-ХА-ХА! — покатывались со смеху мальчишки. — Дракон в платьице!

Даже Саблезубые Ездовые Драконы не удержались.

— Ох, мои когти и челюсти! — завывал Одноглаз. — Вот это да! САМЫЙ маленький на свете охотничий дракон — и одет в ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ШМОТКИ!. Совсем стыд потерял!

Несчастный Беззубик гордо выпрямился на плече у Иккинга. От рожек до кончика хвоста он медленно заливался нежно-розовым цветом, Дракончик крепко стиснул челюсти и выпустил из ушей кольца дыма. — Это c-с-стильная мод-дная з-з-зимняя Ш-Ш-ШУБКА, — проворчал он. — А вам всем просто з-з-завидно.

Сопляк принялся раздавать приказы;

— Хватит, мы и так уже уйму времени потеряли. Всем разбиться на пары и взять под уздцы одного из этих Саблезубых. А вы, СЛАБАКИ, — повернулся он к Иккингу и Рыбьеногу, — займитесь полуслепым.

— Вы, драконы, недолюбливаете нас, людей, верно, Одноглаз? — спросил Иккинг, заняв вместе с Рыбьеногом боевую позицию позади огромного Саблезуба.

Одноглаз выплюнул в снег громадный сноп пламени.

— Недолюбливаем? - прошипел он, — Это ещще мягко сказано, Я вассс НЕНААВИЖУ каждой каплей моей чиссстейшей изумрудно-зеленой крови. Вы, человечишшшки, вероломны, невежественны, жадны и жестоки. Я сссорок лет был вожаком моей Ссстаи, возглавлял ее и в добрые бремена, и в сссуровые, А этот вашшш Сссопляк, что он понимает в НАССТОЯЩИХ вожаках? Гнусссная сссвинья с кнутом в руке. У меня от ненависссти зубы сссводит... Когти чешшшутссся рассстерзать всссех до единого Двуногих, Лупоглазых, Лопоухих людишшшек на этой планете...

— Красота, — нервно пробурчал Рыбьеног, — Нас угораздило заполучить Ездового Дракона, который нас ТЕРПЕТЬ НЕ МОЖЕТ. Вот уж повезло так повезло... Наконец они тронулись в путь. Одноглазочень,ОЧЕНЬ МЕДЛЕННО тащил их вверх по ущелью, через дремучий сосновый лес. К этому времени прочих мальчишек и след простыл.

Лес кончился так же внезапно, как и начался. Перед друзьями высился отвесный склон, ведущий на вершину Негодяевки, и на нём не росло ни единого деревца. На вершине горы Одноглаз остановился. Высшую Точку отмечал одинокий валун, Иккинг крепко уцепился за скалу, чтобы его не сдуло ветром и не закружилась голова, и осторожно выглянул на другую сторону, туда, где далеко внизу простирался Пролив Торов а Гнева.

Обычно в этом негостеприимном проливе бушевали и море, и Злокоготь, Они кружили, поднимали водовороты и свирепо дрались друг с другом, Но сейчас узкая полоска морской воды замерзла, стала тихой и белой, как сама Смерть, и единственным напоминанием о Злокогте были кошмарные стоны, гудевшие в ушах, как головная боль, да смутная тень, которая медленно ворочалась подо льдом, будто грозовая туча.

— Пошли поскорее отсюда, — поежился Рыбьеног. — В Варварском Архипелаге полным-полно зловещих, мрачных мест, но это — САМОЕ зловещее и САМОЕ мрачное.

Не знаю, доводилось ли ВАМ когда-нибудь Охотиться-на-Лыжах-с-Луком-и-Стрелами, но должен вам сразу сказать, искусство это не из легких. Съехать на лыжах с горы — это само по себе не так-то просто, а ведь при этом надо еще и ПОДСТРЕЛИВАТЬ маленьких Полупятнистых Снегоступиков, существ мелких и проворных, как колибри.

Впридачу к обычным тяготам этого Зимнего Вида Спорта Рыбьеног был никуда не годным лыжником и жутким мазилой. Он мчался с горы, стараясь сохранить равновесие, и лук у него в руках вертелся, точно ветряная мельница. Впрочем, будь даже его руки неподвижны, как скалы, это вряд ли бы помогло, потому что он страдал ужасным косоглазием, и его глаза постоянно наезжали друг на друга точно так же, как лыжи. Так что, честно говоря, если Рыбьеногу иногда и удавалось ХОТЬ КУДА-НИБУДЬ попасть, то это выходило по чистой случайности. Вот и сейчас Рыбьеног, согнув колени, как будто сидел на унитазе, ринулся с горы, носки его лыж плугом сошлись внутрь, и на первой же кочке он полетел вверх тормашками.