Сегодняшний день был именно таковым. Достав из яшмовой шкатулки черную тряпицу, аккуратно прошитую по сторонам суровыми нитками, Потап Викторович вчетверо свернул ее и положил во внутренний карман. Затем поднял трубку телефона, позвонил в ВОХР, чтобы поставить квартиру на охрану, и, дождавшись короткого подтверждения, вдавил белую кнопку на тумблере. Вот теперь самое время уходить.

Открыв ключом внутреннюю дверь, немного повозился с наружной, распахнул ее и вошел в прохладный широкий подъезд. Захлопнуть двери Феоктистов не успел: неожиданно с верхней площадки спустился незнакомый мужчина в спортивном костюме и ударил его кулаком в лицо. Уже падая, Потап Викторович услышал, как, громко протопав тяжелыми ботинками, подскочил второй. Неизвестные подхватили его под руки и, уже обмякшего, теряющего сознание, втащили в квартиру. Глухо захлопнулась за спиной входная дверь. Очнулся Потап Викторович оттого, что кто-то методично наносил удары по его телу. А когда приоткрыл глаза, ему на голову натянули холщовый мешок, дохнувший в лицо какой-то гнилью, после чего за спиной крепко стянули руки.

Неприятный голос зашепелявил у самого лица:

– Какое кодовое слово?! Говори, падла, пока не завалили!

– Какое еще слово? – едва пришел в себя Потап Викторович.

– То самое, от охранной системы! Говори, если сдохнуть не хочешь!

Следовало потянуть время. Если он не позвонит в ВОХР в течение пяти минут, оставив систему охраны разблокированной, то уже через десять в квартиру ворвется вооруженная полиция!

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – продолжал тянуть время Феоктистов, вдыхая колючую пыль.

И в тот же миг ощутил сильнейший удар в грудь. Грабители надавили на плечи, прижав голову к полу. Горло захлестнул острый шнур, не давая возможности вдохнуть и забирая из легких последние остатки воздуха.

– Послушай, у меня нет времени вести с тобой беседы, – вмешался другой голос, с заметной хрипотцой. – Если не скажешь через тридцать секунд, сдохнешь! Мне терять нечего… а так, может быть, еще поживешь. Счет пошел… Раз… два…

Спокойствие и металлические интонации, с которыми была произнесена последняя фраза, заставили Феоктистова поверить, что так оно и будет, и он ответил:

– Кодовое слово – «Волга».

– Вот так-то лучше.

Удавка на горле ослабла, давая возможность задышать полной грудью. Феоктистов почувствовал, как прелый теплый комнатный воздух прошел через гортань в легкие.

Хрипатый поднял телефонную трубку и, умело подражая его голосу, произнес:

– «Волга». Вернулся я тут. Нашлись кое-какие дела. – Дождавшись короткого ответа, положил трубку на рычаг и распорядился: – Завяжи ему ноги.

– Понял, – отозвался второй звонким голосом и, болезненно пнув Феоктистова в бедро, зло потребовал: – Ноги вместе!

Тот послушно сомкнул колени с лодыжками, и тотчас кто-то захлестнул их упругим кожаным ремешком.

– Вот так и лежи!

– Послушайте, я не знаю, что вам здесь нужно, но вам лучше уйти, – заговорил Потап Викторович. – Вы меня с кем-то спутали… У меня связи не только в полиции, но и среди весьма уважаемых людей, контролирующих этот бизнес.

– Заткни ему пасть, – ленивым голосом отозвался хрипатый, стоявший где-то в середине коридора.

Его неторопливые равнодушные шаги глушила ковровая дорожка, но Феоктистов и так знал, что тот переходит от одной картины к другой и в данную минуту остановился перед полотном Якоба Йорданса «Обнаженная Сусанна». Несмотря на довольно простой замысел: стоя перед зеркалом, девушка расчесывает длинные золотистые волосы, не замечая алчного взгляда старца, наблюдающего за ней из-за занавески, такая картина кого угодно могла ввести в искушение.

– Я вам хорошо заплачу, только не трогайте полотна.

В следующую секунду край мешка приподнялся, и Потап Викторович увидел прямо перед собой крепкую волосатую руку с какой-то пахучей тряпкой. Он попробовал отвернуться, но неизвестный, рассекая костяшками пальцев губы, втолкнул тряпку глубоко в рот, закрепил ее на затылке скотчем и удовлетворенно проговорил:

– Вот теперь полный порядок.

Феоктистов слышал, как грабители по-хозяйски расхаживали по квартире и высказывали одобрение по поводу развешанных картин. Судя по голосам, их было трое.

Неожиданно в дверь негромко постучали.

– Это он! Но на всякий случай спроси… – раздался голос хрипатого.

– Кто там? – поинтересовался звонкоголосый.

Из-за двери бодро прозвучал приглушенный голос:

– Свои. Открывай!

Дверь открылась, в комнату вошел четвертый. Шаг у него был легкий, быстрый.

– Удачно все прошло? – сочным баритоном спросил он.

– Все как по маслу!

– Он живой?

– Живой. А как на улице?

– Там тоже все в порядке. Действуем так… Возьмем вот это. Потом это…

– Понял, – охотно отозвался хрипатый. – Здесь все это есть, мы уже посмотрели. – Феоктистов услышал характерный шорох фотографий.

– Быстро все собираем и уходим, – сказал четвертый. По голосу с командными интонациями, по неторопливому шагу чувствовалось, что в преступной команде он был главным.

– Сколько здесь добра! На миллионы, – восторженно протянул хрипатый.

– Думай о том, сколько за это «бабла» можно слупить.

– Вот и я о том же… Вот ведь как бобру не повезло, всю жизнь собирал, а «бабло» другие срубят.

Налетчики стучали рамами картин, громко распахивали витрины со старинным оружием, открывали шкафы с фаянсовым фарфором, складывали раритеты в сумки.

– Смотри, какая вещь! Сунь в пододеяльник, чтобы не помять…

Потап Викторович понимал, что грабители пришли в квартиру не вслепую, действовали со знанием дела, забирая из его коллекции наиболее значимые предметы и картины.

– Никак Тициан! – донесся высокий голос из дальнего конца коридора. – Такое только в музее можно увидеть.

– Ты специалист, что ли?

– Так написано же, что Тициан!

В соседней комнате раздался звук разбитого стекла, затем недовольный голос четвертого:

– Такую вещь расколотил, растяпа! Она тысяч за сто могла уйти.

– Да тут этого добра не пересчитать!

– С каких это пор ты стал ста тысячами баксов разбрасываться?!

Внутри Феоктистова болезненно сжалось: в соседней комнате стояли вазы с изображением зверей и драконов из династии Мин. Даже по самым скромным подсчетам каждая из них стоит не менее трехсот тысяч долларов. А та, что с драконом, так и вовсе тянет на полмиллиона! Вот окаянная судьба: пережить десятки войн, наблюдать падение целых династий, просуществовать сотни лет, чтобы, оказавшись в руках грабителя, быть разбитой.