Ида тихо хихикнула и похлопала Коула по руке.

– Коул из тех, кто лает, но не кусает, дорогая, И раз я не хочу ехать в дом престарелых, то и не поеду. Он может топать ногами и скрежетать зубами сколько угодно. Это ничего не изменит.

Дом престарелых? Интересно, сколько раз еще Коул Престон разочарует ее?

– Вы хотите отдать бабушку в приют?!

– Да, – ответил он, сухо кивнув. – Там ей будет лучше.

– Да что вы? – ответила Эмили с вызовом. – И кто это утверждает? Вы?

Ида снова хихикнула.

– Задай ему хорошенько, Эмили. А где Бэт? – Старушка похлопала по своей модной сумке. – Я принесла ей немного масла жожоба, которое купила в прошлом году в Санта-Фе.

И как такая милая и добрая женщина может приходиться родней такому чванливому нахалу!

– Бэт в дальнем конце здания, разговаривает с электриком, – ответила Эмили, храбро выдерживая самоуверенный взгляд Коула Престона.

Ида кивнула и направилась в соседнее помещение, бросив на ходу:

– Коул, помоги Эмили, пожалуйста. Эта штуковина, которая нужна для чего-то, слишком громоздка, чтобы она управлялась с ней одна.

Коул не сдвинулся с места. И хотя он явно не собирался ей помогать, Эмили захотела самолично удостовериться в этом.

– Хотя бы попробуйте.

– И пальцем не пошевелю, чтобы вам помочь, – ответил он. – Не хочу, чтобы меня обвиняли даже в легком пособничестве, когда вас вызовут в суд по делу о мошенничестве.

– Еще бы! Тогда вам придется защищаться, что может помешать вашим попыткам упрятать бабушку в какой-нибудь дурдом.

Его брови взметнулись.

– Дурдом? – повторил Коул.

Уголок его рта дрогнул, в глазах появилось изумление. С бьющимся сердцем Эмили опустила глаза.

– Вы единственный внук? – резко спросила она.

Его изумление мгновенно пропало.

– Я единственный из здравствующих родственников Иды, – ответил он, и тон его снова стал холодным, но на этот раз несколько настороженным. – Мой долг заботиться о ней и следить за тем, чтобы она не сделала чего-то опасного для своего здоровья или неразумного с финансовой точки зрения.

– Под неразумным с финансовой точки зрения вы имеете в виду выписывание чеков для сомнительных благотворительных фондов, вроде… – Эмили помолчала и обвела взглядом помещение, – например, скажем, Центра творчества для пожилых граждан.

– Вы – лишь одна из многих, ждущих внушительных пожертвований от нее.

– Я могу, разумеется, понять вашу озабоченность, – сказала Эмили. – Пожертвования Иды, видимо, уменьшают ваше наследство.

– Мне не нужны ее деньги, – возразил он оскорблено. – Я весьма состоятельный человек.

– Это по вашим словам, – в свою очередь решила уколоть его Эмили. – Хотя «порше» вы могли взять напрокат, а фирменный костюм и модные итальянские туфли приобрести в одном из окраинных универмагов «Гудвилл». Внешний вид бывает обманчив.

– В моем случае, могу вас заверить, внешний вид соответствует реальности.

Как будто ей не все равно!

– А вас не очень будет шокировать, если вы узнаете, что, возможно, вы не единственный весьма состоятельный человек в этом здании?

Коул засмеялся, скорее высокомерно, чем удивленно.

– Прекрасно, мисс Рейне. Очко не в вашу пользу за попытку обмана. Помимо того, что это была плохо исполненная попытка, я ведь проводил расследование…

– Расследование?

Ну и подонок!

– Сразу же, как только моя бабушка упомянула об этом…

Он снова обвел помещение глазами.

– Центре. Творчества, – медленно и сухо процедила Эмили. – Всего два слова, мистер Престон. Постарайтесь запомнить их.

– Я попросил своего помощника навести о вас справки.

– О? И какие же пикантные детали выискала ваша ищейка?

– Вы сравнительно хорошо известны в Обществе охраны памятников старины как специалист по восстановлению витражей.

Эмили решила не говорить о том, что слово «сравнительно» никак не вяжется с ее прекрасной профессиональной репутацией. Он, вероятно, никогда не слышал о Смитсоиовском институте. То внушительное обстоятельство, что ее имя значится в списке тех, с кем постоянно сотрудничает столь почтенная организация, совершенно ни о чем бы ему не сказало.

– И естественно, – произнесла Эмили с натянутой улыбкой, – узнав, что я человек, профессионализм которого столь высоко ценят, вы немедленно заподозрили меня в том, что я мошенница, обирающая ничего не подозревающих старушек. Теперь понятно, как вы пришли к такому заключению. Очень логично!

Он пожал плечами.

– Вы живете достаточно скромно для творческой личности.

– Творческая личность. Господи, неужели вы это поняли? А свою бабушку вы считаете творческой личностью?

На секунду Коул поджал губы.

– Однако анализ вашей кредитоспособности показывает, – продолжал он, – что вы зарабатываете своими витражами не настолько много, чтобы получить банковский кредит на покупку такого здания, как это. По крайней мере кредит какого-то солидного банка.

Слышать это было оскорбительно, но Эмили не собиралась сдаваться.

– Разве информация о персональном кредитовании не считается конфиденциальной?

– Она конфиденциальна, но не для тех лиц, которые в силу служебного положения в банковской отрасли имеют доступ к такой информации, – небрежно ответил он. – Мои источники говорят, что вы заплатили за это здание наличными. Где вы взяли такую сумму, мисс Рейне?

Служебное положение? Источники? Эмили снова взглянула на него. Точеный нос, красивые брови, квадратный мужественный подбородок. А его рот… Губы были полными и мягкими в те редкие моменты, когда он не хмурился. Да, он, безусловно, красив. Жаль только, что слишком колкий. Но все это не имело сейчас значения. Необходимо выстроить линию приемлемого поведения и придерживаться ее.

– Простите мою непонятливость, мистер Престон, но ни внук Иды или самого Господа Бога, ни чье-то служебное положение в какой-то отрасли… все это меня совершенно не интересует. Мое финансовое положение вас не касается.

– И все же – где?

– Вы уже отправили свою ищейку по следу, – с вызовом сказала она, пытаясь прикинуть, во что ей обойдется судебный процесс. – Сообщите мне, что она нароет. Думаю, это будет потрясающе интересно.

– Абсолютно уверен в этом. Наверняка в списке доброхотов помимо Иды найдется еще много других имен.

Она была бы рада любому имени, хотя и не собиралась говорить об этом Коулу Престону. Эмили называла своего анонимного благодетеля «Таинственный Санта» и очень хотела бы узнать его имя и адрес, по которому могла бы отправить благодарственное письмо. Без Санты и чека на пятьдесят тысяч этот Центр оставался бы не более чем мечтой.