– Ну что, где пикниковать-то будем? Уже больше часа в этом парке место ищем.

– Давай еще немного посмотрим, чтобы народу не было. Пошли вон по той тропинке, по виду туда мало кто ходит.

Вскоре они вышли на небольшую поляну, посреди которой виднелись остатки костра.

Через пару часов, слегка замерзшие от долгого сидения на одном месте, но довольные, они приготовились уходить. Алина весело запрыгнула на лежащее на поляне дерево, которое они использовали в качестве скамейки. Она с громким смехом принялась передразнивать беспокойного воробья, который все это время провел с ними в ожидании хлебных крошек. Он постоянно нервно скакал вокруг них, хватая брошенные ему кусочки хлеба. Его воробьиная душа была явно встревожена нелегкой борьбой между голодной отвагой и разумным страхом перед людьми. Дерево качнулось, и Алина с криком упала в самую середину кучи пепла от потухшего костра. Андрей быстро подбежал к ней и взял ее за руку, чтобы помочь ей встать. С тех пор в течение почти четырех лет эту руку он почти никогда больше не отпускал.

Сквозь вязкую пелену июльского дня прорезался визг полицейской сирены. Машины начали нехотя расступаться. Андрей отъехал к обочине. Все понятно, авария где-то! Опять какой-то идиот куда-то опаздывал, и теперь он, очевидно, успел (хоть и не туда, куда стремился), а мы теперь тут все стоим. Превосходно.

Андрей нервно посмотрел на часы. Двенадцать. Как-будто в подтверждение его мыслям раздался полуденный залп из пушки Петропавловской крепости. Минут через десять последняя пара закончится. Через мост точно не успею переехать вовремя с такой скоростью. Андрей достал телефон и начал набирать сообщение о том, что он опаздывает. Да что ж такое, так все спланировал, хотел, чтобы все было сегодня идеально. Ну ничего, прорвемся.

Колонна медленно двинулась вперед, но уже через десяток метров вновь остановилась. Неожиданно из парка донесся пронзительный женский визг. Андрей вздрогнул, но, поняв, что происходит, заулыбался. Молодой парень в солдатской форме пытался затащить свою девушку в фонтан. Она изо всех сил сопротивлялась и била его руками по спине, но битва эта была уже проиграна: солдат перешагнул через гранитную кромку и стоял по колено в воде.

Андрей продолжал улыбаться. Он стоял по пояс в холодной воде залива и смеялся, тогда как Алина бессмысленно кричала, убирая мокрые волосы с лица. Безликие многоэтажки молчаливо наблюдали за ними с другого берега, освещенные оранжевыми лучами заходящего солнца.

– Сумка, где моя сумка? Там же телефон, деньги, паспорт, – всхлипывала она, озираясь по сторонам невидящим взглядом. Тушь текла по ее щекам, расплываясь по мокрому лицу.

– Да все в порядке, – сквозь приступ смеха выдавил из себя Андрей, – вон она, на пирсе осталась, зацепилась за что-то в полете.

Да, тот еще денек тогда был. Весь день тогда гуляли по парку, а потом так целовались на пирсе, что и края не заметили. Андрей посмотрел на огромный букет белых лилий на сиденье рядом. Он уже давно решил сделать Алине предложение и долго обдумывал, как именно. Момент, по его мнению, тоже был идеален. Сам он уже три года работал программистом в крупной фирме, куда устроился сразу после университета, а Алине оставалась последняя сессия на восточном факультете. Она специализировалась на сабеистике – отрасли востоковедения, изучающей языки и культуру древней Южной Аравии.

Андрей до сих пор не был уверен, был подобный экзотический выбор профессии ее собственным – или же она поступила туда, чтобы осуществить несбывшуюся мечту своего отца. Отец Алины был человеком с худощавым осунувшимся лицом и сложной судьбой, который, судя по убеждениям, родился слишком рано, а судя по интересам – слишком поздно.

Его деда репрессировали в самом начале советского режима, так как в те беспокойные времена ему не посчастливилось быть деревенским священником, да к тому же еще и зажиточным. В результате все члены его прихода, которые еще несколько месяцев назад исправно посещали воскресные службы, оказали активную помощь солдатам отыскать этого «врага народа», когда он, почувствовав неладное, одной морозной ночью попытался бежать вместе со своим сыном.

Облава прошла удачно, священника, ко всеобщему удовольствию, изрядно поколотили и сдали куда следует. Сыну, в ту же ночь отрекшемуся от отца и от Бога, удалось избежать его участи. Он остался жить в той же деревне со своей теткой и был вынужден каждый день до самого начала войны здороваться с мучителями своего отца на улице.

Таким образом, война стала для него одновременно испытанием и избавлением. Он дошел до самой Европы, однако за несколько месяцев до капитуляции попал в окружение и вернулся домой контуженным и без обеих ног. Однако, учитывая острую нужду в мужчинах в послевоенное время, он все же смог жениться и родить сына.

Сам отец Алины поступил на востфак тогдашнего ЛГУ в начале шестидесятых и закончил его с отличием, оставшись на кафедре аспирантом. Однако печальная судьба деда, видимо, ничему его не научила, и он вступил в некое тайное социал-христианское общество освобождения народа ровно за год до того, как это общество было рассекречено КГБ. Все его члены были лишены степеней и званий и сосланы в лагеря строгого режима. Когда он вернулся в родной Ленинград по прошествии без малого десяти лет, научная карьера для него была закрыта, и ему пришлось довольствоваться низкоквалифицированными заработками.

Как рассказывала Алина, он тем не менее на всю жизнь сохранил интерес к выбранной специальности и проводил долгие вечера в библиотеках, постоянно совершенствуя свои так никогда и не востребованные знания. Женился он, уже когда ему было далеко за сорок, так что Алина стала для него поздним и единственным ребенком. Про свою мать Алина никогда особо не рассказывала, только то, что она ушла из семьи, даже не потребовав развода, и переехала в другой город. Подробностей Андрей не знал и особо Алину не расспрашивал, так как не был уверен, что хочет слышать правду.

В любом случае он был уверен, что их с Алиной отношения наконец-то положат конец череде ее родовых злоключений. План предложения руки и сердца в итоге созрел грандиозный.

Сегодня, в ничем не примечательный (кроме рекордно жарких температур) субботний день, он сказал Алине, что после пар встретит ее возле университета и они вместе поедут в один французский ресторан на южной окраине города, который он давно уже хотел посетить. На самом деле Андрей был там уже несколько раз, разведывая обстановку.

Ресторан был небольшим, столиков на десять. Они стояли по две-три штуки в нескольких маленьких комнатках. Интерьер оформлен в духе обычной квартиры. Вдоль стен расставлены книжные шкафы из массивного дерева, а картины на стенах выполнены в виде открытых окон, так что создавалось впечатление, что из комнат видны известные пейзажи Франции.

Ближе к концу ужина Андрей намеревался как бы невзначай вытащить книгу из шкафа и случайно найти в ней заранее приготовленный запечатанный конверт. Тогда он собирался изобразить неподдельное удивление и распечатать его. Алина, конечно, сказала бы, что, наверное, не стоит его трогать и надо оставить конверт на месте. Но тогда было бы уже поздно. Андрей уже распечатал бы его, заглянул внутрь и, широко раскрыв глаза, протянул его Алине со словами: «Смотри, что я здесь нашел!»