– Нет, он заставит меня, заставит. Он такой непреклонный. Я никогда видела его таким. – Мелли вытерла покрасневшие глаза мятым платком. – Помоги мне, Грейс, я прошу тебя.

И поскольку она всегда защищала Мелли с тех самых пор, когда они повстречались в школе, – и поскольку в ее семье сумасшествие передавалось по наследству! – Грейс не смогла отказать подруге.

Вот так она оказалась в этой проклятой карете в этом отвратительном сером платье и ужасных кожаных ботинках, притворяясь нанятой компаньонкой Мелли. Она могла бы упаковывать вещи, готовясь к увлекательной поездке в Египет с миссис Чивер, богатой вдовой и кузиной мистера Генри Солта, британского посла в Египте и эксперта по египетским древностям. С такими удивительными знакомыми Грейс надеялась замечательно провести время. С раннего детства она мечтала о Египте.

У нее еще будет возможность побывать в этой удивительной стране, пусть даже не удастся пожить в доме посла. А если Мелли выйдет замуж, то это уже навсегда.

Внезапно раздался глухой удар, послышались испуганный писк и кудахтанье. В открытые окна полетели перья. Этот идиот проехал через стаю кур и даже не придержал, судя по силе удара, погибла не одна птица.

Это переполнило чашу ее терпения. Грейс высунулась из окна и заорала на кучера, приказывая ему ехать медленнее. Он в ответ указал на небо и что-то крикнул. Грейс не расслышала его слов, но, взглянув на зловещий купол набухшего темно-серого неба, все поняла.

Он гнал лошадей, чтобы добраться до замка Вульфстон до грозы. Дорога и так была достаточно плохой, когда ее покрывала просто пыль. Во время дождя дорога превратится в непроходимое болото. Они обязательно застрянут. Грейс неохотно села обратно на сиденье.

Сэр Джон недовольно покачал головой.

– Грейсток, Грейсток! Не твое дело вмешиваться! – сказал он ей устало. – Леди Огаста ожидает, что мы научим тебя вести себя надлежащим образом, и я скажу тебе, что ни одна леди никогда бы и не подумала высовывать голову из окна кареты! – Он презрительно посмотрел на нее. – А тем более вопить как иерихонская труба.

– Да, сэр Джон. Прошу прощения, сэр Джон. – Грейс заставила себя сказать это смиренно. Он бросил на нее еще один строгий взгляд, кивнул, как бы удовлетворенный тем, что она приняла к сведению его слова, и опять закрыл глаза.

Было трудно запомнить, что она теперь Грейсток. Она играла роль одной из сирот-воспитанниц ее бабушки Огасты, проходящей обучение, чтобы стать компаньонкой. Она выбрала фамилию Грейсток на случай, если Мелли ошибется и назовет ее Грейс.

Сэр Джон никогда бы не позволил мисс Грейс Мерридью из норфолкских Мерридью, любимице общества, отправиться в это трудное и унизительное путешествие. Но когда служанка Мелли ушла, найдя себе место, где жалованье платили регулярно, девушки воспользовались этой возможностью. Мелли нужна была девушка или дама для сопровождения в пути, а поскольку Грейс, как предполагалось, была сиротой на воспитании, а потому ей можно было не платить, сэр Джон тут же ухватился за это предложение.

Грейс посмотрела на сэра Джона. Он сидел, откинувшись на потрепанную стенку наемной кареты. Глаза его были закрыты, кожа бледная. Ему было почти так же плохо, как и его дочери. «Вот и отлично, – подумала она сердито. – Пусть помучается, не одной же Мелли страдать!»

Грейс не понимала, что происходит. Из рассказов подруги она поняла, что сэр Джон всегда был любящим заботливым отцом. Будучи сиротой, Грейс с жадностью слушала рассказы других детей о своих родителях. Они с Мелли считали, что выезду Мелли в свет помешала лишь бедность семьи, но истинное положение дел оказалось куда серьезнее.

Это каким же отцом нужно быть, чтобы вытворять такое с собственной дочерью?

Бедняжка Мелли, которой никто и никогда еще не делал предложения, была обречена, – если только Грейс не удастся ей помочь, – на брак без любви и детей с человеком, который ее заранее ненавидел.

Грейс задумалась над несправедливостью этой жизни, прижимаясь к кожаному ремню и провожая взглядом проносящиеся мимо деревья. У нее не было недостатка в поклонниках. Большинство из них прельщали ее состояние и красота. Некоторых, возможно, привлекала и она сама.

Проблема в том, что ни один из них не привлекал ее.

Она пыталась влюбиться – некоторые из мужчин, которые делали ей предложение, были очень даже ничего, – но всегда чего-то не хватало, что-то ее останавливало. И проблема была не в недостатке притяжения.

Проблема была в отсутствии веры.

Грейс не разделяла непоколебимую веру в любовь, освещавшую жизнь ее старших сестер. Пруденс, Чарити, Хоуп и Фейт помнили всепоглощающую любовь своих родителей. Несмотря на то что они тогда были еще детьми, они чувствовали ее, чувствовали ее теплоту, ее силу. Они никогда не сомневались в ней. Сестры Грейс знали, что любовь существовала на самом деле, была реальна и всемогуща. Они все верили в обещание их матери: каждая из дочерей найдет любовь, смех, солнечный свет и счастье. Грейс не верила.

Грейс совсем не помнила родителей. Она выросла в холодном угрюмом особняке в Норфолке, а не на итальянской вилле. И в отличие от старших сестер у Грейс не было никаких гарантий, никакого обещания любви от ее дорогой мамочки, которое могло бы ее защитить.

Грейс наблюдала за тем, как влюблялись ее сестры. Их счастье было настоящим и прочным. И они неустанно повторяли ей, что когда-нибудь это произойдет и с ней. «В один прекрасный день мужчина поцелует тебя, и ты тут же поймешь…»

Мамино обещание, напоминали они. Мамино обещание.

Грейс так упорно пыталась поверить, так упорно пыталась влюбиться, но… не могла.

Она флиртовала и с юмором отражала атаки мужчин, не принимая их близко к сердцу, стараясь никого не обидеть и не вызвать подозрения.

Слова деда преследовали ее каждый раз, когда девушку одолевали грусть и уныние, каждый раз, когда ей в очередной раз не удавалось почувствовать больше, чем просто искру притяжения к какому-нибудь поклоннику. Она не могла выйти замуж за мужчину, даже очень хорошего, чьи поцелуи оставляли ее равнодушной.

Это не важно, сказала она себе в тысячный раз. Множество людей неплохо живут и без любви. Она вполне могла прожить хорошую жизнь. И не просто хорошую – она намерена сделать ее замечательной.

Теперь Грейс почти ни от кого не зависела. Ей шел двадцать первый год, и скоро она сама начнет распоряжаться своим состоянием. А как только это произойдет, она сможет жить как и где захочет. Она могла отправиться на поиски приключений, о которых мечтала всю жизнь: путешествовать по Египту, Венеции и Константинополю, увидеть все чудеса мира, прокатиться на верблюде, пересечь Альпы на воздушном шаре, как когда-то сделали ее родители, и ей не придется спрашивать у кого-либо разрешения.

Если бы она вышла замуж, ее тело принадлежало бы ее мужу, как и ее состояние. Карета подпрыгнула и затряслась. Никакие поцелуи не стоили этого.

– Приведи себя в порядок. У тебя волосы совсем растрепались.