Мейси закатила глаза, увидев встревоженный взгляд Мэгги.

— Я ведь должна одеться, как ты. Кроме того, тебя точно узнают, если из-под моего платья будут торчать твои панталоны.

Мэгги нахмурилась, осмотрела полупрозрачное платье и, покачав головой, вздохнула:

— Меня и так узнают, когда посмотрят в лицо. Ах, ну почему я забыла вуаль в гостиной мадам Дюбарри?

Мейси метнулась к шкафу и тут же вернулась, держа в руках шелковистую красную маску.

— Вот, надень это. В маске, в моем платье и в своем плаще ты выберешься отсюда не узнанной.

Мэгги удивленно посмотрела на маску:

— Она принадлежит леди Икс?

— Нет. Она моя. Маска леди Икс гораздо красивее. — Мэгги продолжала смотреть на нее с некоторым недоумением, и юная жрица любви пояснила: — Мужчины любят играть в самые разные игры. Я…

В этот момент раздался новый стук в дверь, на сей раз куда более настойчивый и почти сердитый.

— Мейси? — Френсис явно начинал выходить из себя.

— Еще секундочку, милорд! — воскликнула Мейси. Она сунула маску Мэгги и шепнула: — Надевай.

— Вы абсолютно уверены в этом, Джонстон?

Джеймс Хатлдон, лорд Рэмзи, опустил книгу, которую читал, когда ему доложили о приходе посыльного с Боу-стрит. Осторожно заложив страницу одной из полотняных закладок, изготовленных для него тетушкой, он положил том на столик, намереваясь продолжить чтение позднее. Теперь же внимание его привлекли вполне реальные события.

— Да, милорд. Я надеялся сообщить вам сразу, ибо знал, что вы захотите узнать обо всем немедленно. Однако в вашей городской усадьбе мне сказали, что вы уехали в свой клуб. К тому моменту, как я добрался до него, вас не было уже и там. Мне объяснили, что вы только что уехали. Я начал искать, и…

— Да, да. — Джеймс дал понять, что объяснений не требует, и повернулся к окну, созерцая умиротворяющий вид на сад.

Джонстон немного помолчал, дав Рэмзи побыть наедине с собственными мыслями. Затем осторожно предположил:

— Это могло бы объяснить, откуда у нее деньги на содержание дома и прислуги.

Джеймс резко повернул голову и гневно посмотрел на мужчину:

— Уж не считаете ли вы, что она там работает?

Подобная постановка вопроса, очевидно, удивила Джонстона:

— Как вам сказать… чем еще леди может заниматься у мадам Дюбарри?

— Ради Бога, Джонстон, ведь она леди!

— Поговаривают, что леди Икс — дама благородного происхождения.

Джеймс открыл было рот, но снова его закрыл.

— Боже милосердный, — выдохнул он сквозь зубы. Затем повернулся к окну.

Оба замолчали; потом Джонстон неуверенно произнес:

— Я оставил там Генриса, чтобы съездить к вам и получить дальнейшие распоряжения.

Джеймс помолчал еще секунду, затем встал и подошел к выходу из библиотеки.

— Хедерз! — позвал он, выйдя в холл, и облегченно вздохнул, завидев своего камердинера. — Мою накидку. Я ухожу.

Слуга торопливо подал хозяину накидку, шляпу и перчатки. Он помог Джеймсу одеться, и тот добавил:

— Собери мне вещи, Хедерз, сегодня ночью я уеду.

— Сегодня ночью, милорд?

— Да. Некоторое время мне придется побыть в Рэмзи.

— Да, милорд.

Увидев сцену, разыгравшуюся в соседней с Мейси комнате, Мэгги застонала от тоски и ужаса.

Пальцы ее вжались в стену, и она прильнула щекой к холодному камню. После того как женщины поменялись одеждой, Мейси помогла ей выбраться наружу и встать на выступ, шепнув, что леди Икс и лорд Гастингс находятся в комнате слева. С этими словами она исчезла, поспешив к двери, чтобы открыть уже изрядно вышедшему из себя пастору Френсису.

Пребывая в полной уверенности, что основные трудности позади, Мэгги осторожно добралась по выступу до ближайшего окна, ожидая найти за ним пустующее помещение. К несчастью, она слишком поздно осознала, что Мейси говорила о той стороне, которая находилась слева лишь для нее — от Мэгги, стоявшей на выступе и вцепившейся в подоконник, нужное направление находилось, наоборот, по правую руку. И идти ей следовало направо, чего она не сделала. Весь пройденный путь она проделала зря, и хотя занавески были задернуты, а фигуры за окном выглядели тускло и размыто, видимость была достаточной и позволяла Мэгги стать свидетельницей самой яростной любовной баталии, которую только можно вообразить.

С обреченной покорностью Мэгги повернула назад и, сделав глубокий вдох, пустилась в обратный путь, стараясь прилипнуть к стене, словно пиявка к чьему-нибудь телу. Она уже почти достигла окна Мейси, когда вдруг поняла, что в спешке та забыла его закрыть. Поморщившись. Мэгги остановилась и осторожно выглянула из-за края ставня.

Время, прошедшее с тех пор, как Мэгги начала свое «странствие», казалось ей теперь вечностью, и, уверив себя в том, что лишь стресс и неудобное положение являются тому причиной, она была довольно удивлена, обнаружив, что скорее всего ошибается. Времени, по-видимому, действительно прошло немало — не меньше десяти минут. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы Мейси — изображая Мэгги — поднесла Френсису напиток и между ними состоялась короткая беседа. Теперь же Френсис стоял на коленях у ног Мейси, нежно сжимая в ладонях ее руки, и лицо пастора выражало раздирающее душу вожделение.

— Я знаю тебя уже довольно давно, Маргарет, — сказал он, — и давно понял, что мы созданы друг для друга. Ты оказала бы мне честь, если бы согласилась выйти за меня замуж.

— Согласна, — раздался в ответ скучающий голос.

Пастор нахмурился:

— Вряд ли она сказала бы просто «согласна».

— Тогда что бы она сказала?

— Ну, не знаю. Только… попытайся изобразить хоть немного энтузиазма, прошу тебя.

— Я согласна, — проворковала девушка.

Френсис продолжал хмуриться, но в конце концов, видимо, понял, что большего ему от девчонки не добиться. Пожав плечами, он поднялся и, рывком прижав к себе Мейси, склонил над ней голову:

— Ты не пожалеешь, родная. Я буду достойным мужем — обещаю, нас с тобой ждет прекрасная жизнь. — Его речь сопровождалась чередой слюнявых поцелуев, которыми он покрыл щеки и шею Мейси. Дойдя до воротника платья, что теперь было надето на Мейси, пастор остановился и окинул ее взглядом.

— Мне нравятся все эти штучки, которые ты носишь. Они скрывают твои прелести от других мужчин. Но прятаться от меня больше нет смысла.

С этими словами он схватил воротник платья и рванул его вниз с такой силой, что ткань разъехалась почти до талии. Затем он поднял глаза и увидел ужас на лице девушки.

— Ой! — весело проронил он. — Теперь тебе, наверное, следует меня наказать.