Я уже начал принимать свою божественную аполлоническую форму, но времени у меня было в обрез, так что все еще оставаясь человеком, я схватил Стригольникова за руку, раскрутил и на ауре швырнул прочь.

Ублюдок соврал — взрывчатка на нём и правда висела, вот только к его сердцу она подключена явно не была. Иначе он бы уже сто раз взорвался.

Мой бросок «купца» был запланирован в сторону Алёнки, но Стригольников пошёл левее, он влетел в крышу уже пустого автозака и на самом деле взорвался.

Оторванная голова Стригольникова ухнула в воды Невы, обугленные конечности разметало по лугу. Автозак разнесло на куски, двух спецназовцев, как раз собиравшихся расстрелять неизвестного заключенного в клетке, повалило на землю.

Удачный бросок. Кроме того, Стригольников же сам хотел взорваться… Ну, пацан сказал — пацан сделал. С другой стороны, шороху я навел много, но пока что ни одного врага не убил.

Наверное это всё было очень громко, вот только я ни хрена не слышал…

Но краем глаза я заметил, как из раскуроченной взрывом клетки вылезла темная тощая фигура и поползла по траве. В движениях этой фигуры было что-то нечеловеческое, паучье…

Я же тем временем рос, я уже был выше стального заборчика, огораживавшего нашу VIP-ложу.

«Купец», державший на мушке мою жену принцессу, растерялся и вовремя не выстрелил. Возможно зассал убивать Багатур-Буланову, и тут же поплатился за это. Принцесса резко развернулась и пробила его кулаком насквозь, кулачок моей жены вошел агенту Охранки в пузо, а вышел из спины.

Я помог принцессе, щелчком своей громадной руки я просто снес этому бородатому Штирлицу голову. Голова оторвалась и полетела куда-то на мост.

Отлично! Теперь тот мудозвон, который бил Машу…

Этого я просто раздавил ногой, как таракана. Агент Охранки легко поломался под весом моей ножищи, превратившись в груду крови, кожи, костей и клоков накладной купеческой бороды.

Я уже закончил свое превращение. Теперь я состоял из сияющего голубого сала, а ростом был под восемь метров.

В меня, разумеется, уже стреляли — и спецназовцы Охранки, и полицейские, и агенты, переодетые купцами, вроде даже казаки с моста… Ну они и неудивительно, цель я, скажем прямо, заметная.

Вот только это все были даже не слону дробины, а натурально попытка расстрелять холодец из плевательной трубочки. Все пули просто застывали в голубом сале, не нанося мне никакого ущерба вообще. Я даже боли не ощущал, только с удивлением видел, как мое аполлоническое тело заполняется застрявшим в нём свинцом. Но до моего настоящего человеческого тела, висевшего в глубинах наросшего поверх него сала, ни одна пуля не долетала.

Я расхохотался, так громогласно, что толпа на мосту в ужасе заорала. А потом там началась паника и давка, люди полетели в Неву, какого-то казака на коне толпа просто смяла и растоптала заживо… Похоже, Павлу Стальному не судьба остаться в истории организатором хорошего зрелища. Скорее, ублюдок запомнится, как плохой тамада, у которого на мероприятии произошла давка с человеческими жертвами.

— Сохраняйте спокойствие! — гаркнул я толпе, — Без паники! Эвакуируйтесь спокойно! Мне лишняя кровь на руках ни к чему! Ну или не эвакуируйтесь — а глядите, как я вершу НАГИБ!

Да, я теперь слышал свой голос, слышал, как ревёт в ужасе толпа, слышал пальбу. Заклятие Маши, лишившее меня слуха, развеялось. Понятное дело, что моему божественному апполоническому телу было плевать на мелкую Машину магию, она в нём просто растворилась.

Переодетые купцами агенты Охранки тем временем пустились в трусливое бегство — они смяли стальной забор и бросились наутёк по направлению к Петропавловке, спецназовцы, стоявшие у забора, были уже близки к тому же. Хотя отдельные смельчаки продолжали в меня стрелять, как будто надеялись начинить меня свинцом настолько, что я упаду под его тяжестью.

И в этом был резон — я всё еще не чувствовал ни боли, ни урона, но состоял из схаванных моих телом пуль уже наполовину, местами я вообще уже не видел своего тела из-за них. Я стал похожим на пудинг, густо начиненный семенами тмина или другой подобной приправой.

Я быстро, за мгновение оценил диспозицию.

Младшая Лада была в порядке, она пряталась за моей левой ногой. Ну и умница. А вот второй жены на положенном ей месте за правой ногой не было. Маша сцепилась с Андреем Багатур-Булановым, Жаросветов, тот, который стоял с нами в загоне, заходил ей за спину…

Я разорвал Жаросветова на куски ударом ноги, а Багатур-Буланова схватил за шкирку и зашвырнул куда-то в темные воды Невы. Его Высочество полетел красиво, по параболе…

Дубравин, последний магократ в загоне для VIP-зрителей, сражаться желания не изъявил, он сам перелез стальной забор, а потом прыгнул в Неву и бодрым брасом поплыл прочь… А парень явно не глуп.

На мосту и набережной уже творилась натуральная вакханалия. Люди летели в Неву, где уже и так плескались два магократа, один брошенный мною и один сваливший туда сам.

Толпа металась, как муравьи в раскуроченном муравейнике, вроде она даже поредела, давки больше не было, большая часть зрителей справедливо решила, что когда повсюду летают пули — им уже не до зрелищ.

Маша вставала с травы, вся окровавленная, но вроде живая и более-менее целая…

Мои люди тем временем начали высадку — из одной подводной лодки на берег уже спрыгнула Тая Кабаневич, размахивая хлыстом, из другой — Чумновский. Я их узнал по оружию и телосложению, несмотря на то, что мои бойцы все были в плащах и масках Лжедмитрия.

За Таей и Чумновским лезли мои маги и наёмники, они легко смяли стоявших на восточном краю луга спецназовцев, в основном за счет того, что спецназовцы были заняты тем, что стреляли в меня или просто пялились на мою могучую тушку.

Основные силы врага — Алёнка, Царь, офицеры Летучего Полка и Лейб-стражницы сгрудились возле эшафота и никаких действий пока что не предпринимали. Разве что бугровщики начали палить заряженными магией пулями по моим людям, пару финнов они даже положили.

Это хорошо, что божественные и элитные силы врага бездействуют. Плохо, что они возле эшафота, куда мне в обход них не пролезть…

Какой-то не в меру храбрый казак тем временем полез вверх по моей ноге, размахивая шашкой и явно намереваясь откорнать мне яйца.

— За храбрость — хвалю! — доложил я казаку, давя его насмерть пальцем.

Остатки казака сползли вниз по моей ноге.

Дриада так и валялась без чувств