жарким. Помню много света. Неяркая одежда. Девчонки носили грязно-розовое, голубое и белое. Мне было четырнадцать, и я уже замечал, в чем ходят девчонки. Был июнь или июль.

Тогда я все еще ходил в школу. И все еще боялся опоздать на перекличку. А в то утро я опаздывал. Но бежать не мог. Слишком душно. Я спешил, потому что парень, с которым мы обычно ходили вместе, уже ушел. В голове мелькнуло, хорошо бы на автобусе доехать, и ровно в этот момент, не поверишь, у обочины прямо рядом со мной тормозит большой зеленый автобус. Вот свезло, подумал я, и запрыгнул внутрь.

Ты же в курсе, у двухэтажных лондонских автобусов в то время была открытая площадка сзади, чтобы пассажиры могли садиться и сходить когда вздумается. И ты, конечно, в курсе, что в Лондоне автобусы не зеленые, а красные. А там, где жили мы, автобусы почти наверняка были только красными. Чтоб найти зеленый автобус, пришлось бы прочесать все пригороды. Я много размышлял об этом в последнее время. О зеленом автобусе.

В общем, вскочил я в автобус и стразу дунул наверх по лестнице. Странно. Не помню, чтобы в автобусе был еще кто-то. Ни пассажиров, ни кондуктора. Провалы в памяти? В общем, наверху, вот чудо, тоже пусто. Сначала хотел усесться впереди, но вдруг внутри что-то екнуло и я выбрал последний ряд. Уютное креслице в самой глубине. И что меня дернуло? Может, уже тогда заприметил?

Я замер как вкопанный. Вот она. Лежит себе аккуратненько на клетчатой сидушке. Книга.

В то время книга была для меня всего лишь книгой. Все книги казались одинаковыми. Только обложки – разные. У этой на обложке был карандашный рисунок: мальчик в красном джемпере смотрит на модель самолета в небе. Как сейчас помню. Чтобы сесть, книгу надо было взять в руки, что я и сделал. Но только я дотронулся до нее, как автобус поехал; и вот уже я сижу с этой книгой на коленях, а сам думаю лишь о том, как бы побыстрее добраться до школы.

Не утверждаю, что я ангел. Ни тогда не был, ни сейчас. Книга, похоже, была бесхозная, а значит, взять ее не значило украсть. Но совесть подсказывала, что книгу надо отдать водителю. Когда автобус подкатил к школе, я задержался на площадке и заглянул в кабину. Рассмотреть водителя за спинкой кресла и приспущенной шторкой мне не удалось. Значит, придется обойти автобус и постучать в кабину с другой стороны. Правда, тут же пришла в голову идея получше: а ведь книгу можно продать. Так она и оказалась в моем портфеле.

Следующее, что помню, это корка. В общем. За корку надо пояснить. Это не кожура, как можно подумать, а коррекционный класс английского. Меньше года на уроке назад классная подняла меня с места и заставила читать вслух. А потом, помолчав пару секунд с задумчивым видом, небрежно бросила: так у тебя дислексия. Так у тебя дислексия. Это не прозвучало как медицинский диагноз, и никто не придал значения ее словам, вот только потом вместо обычных уроков английского мне пришлось отдельно от всего класса ходить на корку.

Нас было пятеро. Помню каждого. Нэйтан, Мишель, Донна, Пол и я. Пятеро ребятишек, которым самые простые человеческие навыки – такие как читать и писать – казались запредельно сложными, почти невозможными. Мы просеменили в небольшую комнатку в глубине, чтобы начать осваивать то, что другие дети с легкостью разучили еще лет десять назад. Неудивительно, что мы (..) Интересно, вспоминают ли остальные об этом.

Аудиозапись 7

Дата: 14.04.19 13:15

Качество записи: хорошее

Я незаметно поднялся по лестнице и прокрался в комнатку в глубине верхнего этажа, где проходила корка. Уроки я никогда особо не слушал, вот и в этот раз не помню, что нам рассказывали. От скуки в голову полезли мысли о книге в портфеле. Толкнуть бы ее кому-нибудь задорого, и тогда по дороге домой смогу купить себе жареной картошки. Под партой я достал книгу из портфеля и быстро пролистал. Смысл слов я не разбирал, зато оценил карандашные рисунки и редкие цветные картинки. По правде сказать, мне нужно было хоть за что-то зацепиться, чтобы задвинуть ее потом кому-нибудь из заучек-отличников.

СТИВЕН СМИТ. Она заметила меня. Что ты делаешь? Читаю книгу, мисс. Опять лапшу на уши вешаешь? Она возмутилась. Что я тебе говорила? Прекрати выдумывать.

Она подошла. Мистраль. Нависла надо мной, руки в боки. Брови сдвинуты. Пальцем указывает отдать ей то, что находится под партой.

Я достаю книгу. Ну и пусть. Все равно отдаст в конце занятия. Она опускает взгляд – никогда не забуду ее удивление. Ого, так это И ПРАВДА книга. Увидела обложку и брови полезли наверх аж под самую челку. Ты где это взял?

В голове пронеслись разные варианты ответов, только чтобы не сказать правду. В книжной лавке. Мистраль вернулась за стол, крутила книгу в руках. Хмыкнула, словно вспомнила что-то приятное из далекого прошлого.

Читать я не большой умелец, но, в целом, соображаю быстро.

Это для продажи, мисс. Она как будто не расслышала.

Я читала ее, когда была помладше тебя. Моя любимая книжка, добавляет она задумчиво. В этот момент я мысленно приписал нолик к своей цене, а к большой порции с жареной картошки добавилась сосиска в кляре.

Вдруг она вышла из своей благостной задумчивости и строго взглянула на меня. Стивен, тебе нельзя читать эту книгу. Не здесь. Не сейчас. Не в этой школе.

Но почему, мисс? Она моя. Я купил ее.

Потому что она ЗАПРЕЩЕНА. От ее шепота мурашки по спине побежали.

Все это время остальные дети, затаившись, с плохо скрываемой благодарностью следили за прервавшей урок разборкой, и к тому же радовались, что это не по ним бьют снаряды. Но последние слова заставили их навострить уши.

Я тоже навострил, но внутри все похолодело. Запрещена? Картинки в ней не имели ничего общего с помятыми развратными журнальчиками, что я находил временами в парке. Порванные замызганные грязью страницы. Я, конечно, не эксперт, но вдруг в этих детских рисунках было что-то эротическое? Уж не считает ли мистраль, что я др[НЕЦЕНЗУРНО]л под партой? Я в ужасе сглотнул.

Почему она запрещена? Пол был непредсказуемым ребенком. Угрюмым. Порывистым. Лез во все драки, как дворовый кот. Почему он такой – не понимал никто, ни дети, ни взрослые. Никто, правда, не вспоминал, что отец его несколько лет назад повесился у себя в гараже. Вот в такое время мы жили.

Там грубости? Мишель, или Шелл, была похожа на Джей из