О чем, ради всего святого, она думает? Интересный мужчина проездом несет одни неприятности. Это горькое открытие она сделала с отцом Ханны. Элис расправила покрывало и включила вентилятор. С улицы долетел лай собаки и шорох шин по гравию.

Он здесь. Она увидела, как он выходит из серебристой спортивной машинки Милли.

Для такого маленького автомобиля он великоват. Он потянулся и пригладил пятерней растрепанные ветром волосы. Загорелый лоб, высокие скулы, прямой нос — до чего же все-таки интересный мужчина!

Клинт вытаскивал из багажника маленький, повидавший виды чемоданчик и рюкзак; его мускулы напряглись под футболкой. Элис глаз не могла отвести от этих узких бедер и длинных ног под джинсами в обтяжку. Ее сердце бешено забилось.

Много лет так на нее не действовал ни один мужчина.

Он поднял голову. Их взгляды встретились, и он удивленно улыбнулся. Наверное, сообразил, что Элис наблюдала за ним.

У нее вдруг пересохли губы. Она провела по ним языком. Глупо, чего она разнервничалась? Он, в конце концов, лишь постоялец. Она глубоко вздохнула, нацепила приветливую улыбку и открыла дверь.

— Привет, мистер Стронг.

— Клинт, — поправил он.

Глаза у него золотисто — карие, цвета зрелого виски. Почему она решила, что они темные?

— Клинт, — повторила она, впервые пробуя на вкус его имя.

Его лицо смягчилось и потеплело. Но почему ей радостно от этого? Неужели она так истосковалась по мужскому вниманию? Немного растерявшись, она пригласила его войти.

— На какой срок вы предполагаете остаться?

Он снова посерьезнел.

— До утра вторника, как починят машину. Сколько будет стоить комната?

Элис сказала.

— Я хотел бы заплатить вперед. Вот, за четыре дня, за меня и за пса.

— Спасибо. — Элис положила деньги в карман. — Если починка затянется, вы можете жить и дольше.

— Надеюсь, не придется. — Опять мрачное лицо.

Элис сжала губы. Ясно, его вовсе не радует такая перспектива. Но он — ее первый жилец, и она должна быть с ним приветлива. Она заставила себя улыбнуться.

— Вы, наверное, хотите распаковать вещи и умыться. Идемте, я покажу вам вашу комнату.

Он пошел вслед за ней по старой деревянной лестнице. Она чувствовала его взгляд. Одному Богу известно, о чем он думает. Конечно, разве ему охота торчать здесь. Не важно, она сделает все, чтобы ему здесь было хорошо.

Через полчаса Клинт принял душ, побрился и почувствовал себя лучше. Теперь нужно только выспаться. Сегодня ночью кошмаров не будет: он слишком устал.

Он спускался по лестнице. Гремели сковородки и кастрюли, пахло горячим земляничным пирогом. Даже слюнки потекли. Судя по ароматам, Элис готовит отлично. Интересно, а есть у нее мужчина? Ну, не то чтобы так уж интересно…

Он вспомнил, как шел вслед за ней по лестнице. Округлые бедра и славная маленькая попка — невероятно притягательные. И ноги… Он тряхнул головой. На его вкус она слишком тощая. Он любил более пышных женщин. Но что-то такое в ней есть…

— Накрываю я на стол, на стол, на столик, — запел радостный голосок, оборвав его мысли

Он замер на месте. В столовой хозяйничала маленькая девочка. Откуда она взялась?

Веснушки и косички — того же оттенка красного золота, как у Элис. Годика четыре. Столько же сейчас было бы Айрин.

Но Айрин мертва.

Боль накатила мгновенно. Руки вцепились в перила. Ему стоило усилий не удрать отсюда без оглядки.

Малышка заметила его и заулыбалась.

— Ты — тот дяденька, который теперь живет у нас. Я Ханна. Мне скоро пять. Я накрываю на стол для тебя, для меня и для мамы.

Элис ничего не сказала о ребенке. Тогда он ни за что бы не остался здесь. Он кашлянул, но промолчал.

По счастью, в этот момент из кухни появилась Элис. В одной руке — миска с салатом, в другой — поднос с дымящимися кукурузными початками. Она улыбалась.

— Я даже не заметила, как вы вошли, Клинт. — Ее глаза скользнули от него к Ханне. — Вижу, вы уже познакомились с моей дочкой.

— Да.

При других обстоятельствах теплая улыбка Элис тронула бы его. Сейчас же муки Клинта только усилились. Он взял у нее поднос и поставил на стол.

Ханна обиженно поджала губки.

— Я ему не нравлюсь, мама.

— Уверена, ты ошибаешься, мое солнышко, — голос Элис звучал приветливо, но улыбку словно стерли с ее лица. — Ты всем нравишься, и мистеру Стронгу тоже. — Ее взгляд предостерегал: извольте полюбезней обращаться с моей дочерью!

Он знал, что его реакция нелепа. Ханна не виновата, что будит в нем болезненные воспоминания. Он медленно повернулся к девочке.

— Ты мне очень нравишься, Ханна. Извини, что я повел себя смешно. — Он виновато протянул ей руку.

Ханна помялась, потом взяла его руку.

— Ну и шрамы у тебя! — Она с ужасом разглядывала его пальцы. — У меня тоже есть. Хочешь посмотреть?

Она задрала свою футболку. Длинный шрам тянулся от середины груди до пупка. Клинта полоснуло по сердцу.

— Что с тобой случилось?

— В моем сердце была дырка. Но теперь оно снова целое. Правда, мама?

Элис кивнула. По ее лицу было видно, как она взволнована.

— Да, мое солнышко. Доктора вылечили тебя.

Ханна кивнула и серьезно посмотрела на Клинта.

— Тебя тоже оперировали?

— Нет. Я руку обжег.

Он почувствовал взгляд Элис. Слава Богу, она не задавала вопросов.

Не то, что Ханна.

— Как это?

— Огнем. — Он сжал губы.

— Но огонь горячий. Его нельзя трогать, а то обожжешься.

Как же она права.

— Идем, мое солнышко, поможешь мне с мясом. — Элис откомандировала дочурку в кухню. — Присаживайтесь, Клинт. Мы сейчас.

Лучше бы подняться наверх, собрать свои манатки и покинуть этот дом. Но Элис нужны его деньги. Что ему делать? Он не может оставаться в одном доме с маленькой девочкой. Ее милое личико и невинная болтовня причиняют жуткую боль.

Он сжал кулаки. Если б только можно было повернуть время вспять и вернуться в ту ночь четыре года назад… Только бы не застонать вслух.

— Еще десерта или кофе, Клинт?

— Нет, спасибо. — Он положил салфетку на стол. — Было очень вкусно.

Комплимент был бы приятен, если б не его резкий голос. В продолжение всего обеда он сидел за столом неподвижно, погрузившись в свои мысли. Без Ханниной болтовни это был бы очень тихий обед.