лежал, ему не было видно небо, по степени освещенности он понял, что перевалило за полдень и что смерч унес облака, закрывавшие небо утром. Повезло, подумал он, что мистер Джонс скосил траву два дня назад, иначе он не смог бы рассмотреть человека, идущего по полю. Альберт сразу понял, что это не мистер Джонс. На груди у человека сверкал значок, а в руке он нес портфель. Альберт глубоко вдохнул, максимально наполнив легкие, и закричал, но изо рта вырвался лишь хриплый полузадушенный стон. Человек на мгновение перевел взгляд на обломки курятника. Альберт был уверен, что он направится к нему, но тут лежавшая возле его правой руки курица, которую он принял за мертвую, пролезла в щель между досками и вышла во двор. После этого человек, явно потеряв интерес, отвел взгляд от курятника и снова зашагал к ферме. Альберт расплакался, больше не заботясь о том, чтобы не задохнуться: в конце концов, он был уверен, что умрет.

МАРТИН

Направляясь к дому, он услышал жалобные крики, доносившиеся из развалин. Эти крики он слышал десятки раз. Точные слова не имели значения. Все пережившие трагедию повторяли одно и то же. Голос, застрявший в горле, силился выразить жалкое положение, в котором оказался человек: раненый, истекающий кровью и теряющий скудные остатки сил. Он судорожно рылся в обломках в поисках чего-то, за что можно было бы ухватиться, что вернуло бы ему затухающую надежду, необходимую для того, чтобы выжить.

Девушка лет шестнадцати достала из-под обломков пестрый платок, которым взмахнула, как гимнастической лентой, прочертив в воздухе пыльный след, прежде чем повесить себе на шею. Она первой увидела приближавшегося человека и позвала семью, указывая на него длинным пальцем с коротким ноготком, выкрашенным в черный цвет. Они смотрели на него через проем, некогда служивший окном; равнина была вся усыпана щепками, и человек двигался по ней в направлении фермы.

Мартин приветливо помахал им рукой. Он заметил еще двоих детей: подростка чуть младше девушки и мальчика, которому на вид не было и двенадцати. На старшем была футболка с логотипом рок-группы, а младшему явно не помешала бы стрижка. Мистер Джонс его не разочаровал. Он плакал, сидя на ступеньках разрушенного крыльца. Мартин заметил рядом бутылку воды, несколько шоколадных батончиков и пистолет. С видом абсолютного бессилия мистер Джонс сжимал голову руками, а его пожилая мать, сидя рядом с ним, утешала его, покачивая, как маленького ребенка. Женщина лет сорока пяти в нескольких шагах от них смотрела на Мартина пытливо и вызывающе. Он предположил, что это молодая миссис Джонс. Стройная, миловидная, с волосами, окрашенными в красноватый искусственный оттенок, который ей отнюдь не шел, в руках она держала одну из тех глупых маленьких собачонок, которые беспрерывно тявкают. Мартин еще раз проверил, хорошо ли видно бляху на груди. При виде его компания оживилась; Джонсы побросали все, что держали в руках, и инстинктивно кинулись к дверям, хотя большая часть стены с этой стороны исчезла. Миссис Джонс отреагировала первой. Не выпуская собачку, она поправила блузку, слегка пригладила волосы и спустилась по лестнице, чтобы поприветствовать Мартина ослепительнейшей из своих улыбок. Он тоже улыбнулся, ненавидя ее всей душой за то, что она способна на такое зло, на такую низость, на такой ужас, что прогневала самого Бога. Протянул руку и, прежде чем коснуться ее пальцев, уже решил, что, хотя надо было начать со старухи, на этот раз миссис Джонс будет первой, кого он убьет.

АЛЬБЕРТ

Когда Альберт услышал крики и выстрелы, он мгновенно перестал плакать и застыл с широко открытыми глазами. Может быть, это все-таки его счастливый день…

Глава 2

Характер горянки

Академия ФБР, Квантико, штат Вирджиния

Среда, 24 августа 2005 года

Амайя Саласар неловко откинулась на спинку кресла второго ряда. Она одной из первых добралась до большого зала, где должна была состояться лекция и который из-за наплыва публики мог в конце концов оказаться слишком тесным. В отличие от занятий в предыдущие дни, предназначенных исключительно для европейских полицейских, нынешнее было объявлено открытым для всех агентов и курсантов ФБР, желающих принять в нем участие. Амайе хватило пары ледяных взглядов, чтобы отогнать от соседних мест офицеров в костюмах и улыбающихся курсантов в форменных синих поло. Она не хотела, чтобы рядом кто-то сидел. Из всех выступлений, входивших в программу, это было наиболее интересным — лекция специального агента Дюпри. И не только для нее; она видела, с какой скоростью заполнялся зал. Герта, женщина средних лет, инспектор немецкой полиции, приветливо ей улыбнулась и села рядом. Они были единственными женщинами в группе европейских полицейских. И, учитывая холодный прием, который обе получили от коллег-мужчин, неудивительно, что Амайя не желала садиться с ними рядом. Милая и добрая Герта сразу ей понравилась, даже если, на вкус Амайи, она была слишком разговорчива. И хотя немка явно была не из тех, кто специально пытается тебя очаровать или же беспощадно допрашивает, однако за два завтрака, два обеда и поездку на автобусе из аэропорта в отель она выложила Амайе практически всю свою жизнь.

— Характер горянки, — сказала ей Герта.

— Что?

— Держу пари, что ты из горной местности. Мой муж такой же, из него двух слов не вытащишь.

— Вообще-то я из долины.

Обе засмеялись. За четыре дня Герта выудила у нее куда больше, чем два слова. Возможно, из-за эмоциональной раскованности, которая позволяет откровенничать с человеком, которого ты, возможно, больше никогда не увидишь, а может, из-за того, что инспектор Герта Шнайдер умела не только говорить, но и слушать.

В конце концов Амайя прониклась к ней доверием и пустилась в откровения, которых никогда и ни с кем себе не позволяла. Несколько раз их разговоры затягивались до рассвета. Герта возглавляла убойный отдел из сорока пяти человек, из которых тридцать восемь были мужчинами. К их боевым подвигам она относилась с должным уважением, но ни одному из них не отдавала предпочтения.

Прежде чем Герта успела заговорить, в кресло рядом с Амайей уселся человек в костюме.

— Заместитель инспектора, я повсюду искал вас. Потом подумал, что вы наверняка в зале, вместе с остальными… — В его тоне звучал притворный упрек, и, чтобы усилить его, он одарил ее долгой улыбкой. Амайя опустила взгляд, чтобы не отвечать на нее.

Эмерсона приставили к ней в качестве тьютора на весь курс; его миссия состояла в том, чтобы помогать ей в размещении, обучении, всюду ее сопровождать, знакомить с инструкторами и предоставлять ей доступ —