те первые четыре года приступов, ему хорошо запомнился пляж, где иногда вдалеке он видел девочку, всегда одну и ту же.

В последний год образ девочки дополнился новыми деталями. Разглядеть лицо по-прежнему мешала туманная пелена, но зато теперь довольно четко были видны ее глаза, такие темные и пронзительные, что сразу запомнились Алексу. Поначалу они снились ему каждую ночь. Трудно сказать, сколько раз он встречался взглядом с девочкой, но это видение продолжалось месяц подряд.

Потом зазвучали голоса.

Обморокам всегда предшествовала дрожь, пробегающая по спине, и оцепенение рук и ног. Но однажды Алекс услышал голос, который пытался пробиться сквозь привычный хаос шумов и криков. Это был молодой женский голос, но Алекс не разобрал слов. Потом Алекс начал записывать в дневник то, что, казалось, он разобрал. Первое слово – «помогите». Он пытался крикнуть что-то в ответ, но не мог произнести ни звука. Как рассказывали потом родители, он что-то бормотал, пока лежал в обмороке. Вроде бы вопросы «Ты кто?» или «Ты где?».

Алекс решил никому, даже маме с папой, не рассказывать о том, что видел и испытывал во время приступов. Почему – он не смог бы объяснить. Просто чувствовал, что эти переживания нужно защитить, сохранить в тайне от всех.

Но самое интересное произошло три месяца назад. Алекс пришел домой с тренировки. Родители вот-вот должны были вернуться с работы. Приступ произошел в комнате, и за секунды, что длилась дрожь по спине, он успел лечь на кровать. Потом – обычная мешанина из образов и звуков на экране его сознания и, как водится, калейдоскоп переживаний. Когда прошли первые сумбурные ощущения, Алекс вдалеке заметил девочку. Глаза были единственной яркой чертой на ее лице – все как обычно. Однако ее голос сейчас звучал отчетливее, чем раньше: «Ты в самом деле существуешь?»

На мгновение Алекс растерялся, он не мог поверить, что действительно слышит вопрос, такой ясный и конкретный. Раньше подобного не случалось, и поэтому он не на шутку разволновался.

«Да». – «Как тебя зовут?»

Эхо этих нескольких слов гремело в голове Алекса, переносило его в фантастическое измерение, даря пронзительное чувство полноты жизни и радости.

«Алекс. А тебя?»

Издалека прилетел рой душераздирающих криков и среди них ответ: «Дженни».

Потом девочку затянуло в спираль путаных образов, и она исчезла.

В дневнике Алекса было подчеркнуто 27 июля 2014 года. В этот день во время видения он почувствовал рядом с собой присутствие другого человека. Он пережил нечто совершенно реальное. И это не сон, не галлюцинация и не мираж.

Алекс поговорил с девочкой, которая была там, снаружи, непонятно, в какой части света. Он не представлял себе, как такое возможно, но был убежден: Дженни существовала.

И, по всей вероятности, она думала о нем так же.

Глава 4

«Я ему это сказала», – повторяла про себя Дженни, сидя за столом и пытаясь привести чувства в порядок. Роджер изучающе посмотрел на дочь, пытаясь понять, оправилась ли она после очередного обморока. Висящие рядом с холодильником часы с кукушкой, которые Грейверы купили на прошлое Рождество в киоске у входа в Altona Coastal Park, показывали восемь сорок.

– Дженни, мне кажется, тебе уже лучше, – с надеждой в голосе произнесла Клара, ставя жаркое на стол.

– Пусть она сама скажет, как себя чувствует, – вмешался Роджер.

Клара вздохнула, ничего не ответила и села за стол.

Однако Дженни тем вечером было все равно, о чем говорят родители. Ее мысли были заняты Алексом.

«Я сказала ему, где живу, у меня получилось».

Дженни очень долго пыталась это сделать. Весь последний год она несколько раз собиралась сообщить о себе что-то еще, кроме имени, и в итоге решила, что не сможет. Кроме того, ей не очень-то хотелось убедиться в том, что голос, звучащий в ее голове, принадлежит реальному человеку. И была еще одна причина избегать общения: боль. Возможно, мальчик, который назвался Алексом, не испытывал физических страданий во время атак, но для нее они были пыткой. Каждое слово, как дырокол, прокалывало мозг, боль пронзала голову от виска к виску. Однако на этот раз Дженни была уверена, что правильно произнесла название своего города.

Дженни имела очень смутное представление о своем собеседнике. Она знала только его имя. У парня молодой голос, скорее всего, он ее ровесник, и еще она мельком видела его глаза и даже ухитрилась разглядеть, что волосы у него светлые. Иногда Дженни спрашивала себя, не строит ли она из своих переживаний гигантский карточный домик, который вот-вот рассыплется, а вместе с ним и все иллюзии. Да, именно этого она боялась – потерять мистическое чувство, которое много лет сопровождало ее каждое мгновение жизни: лишиться надежды на то, что этот голос принадлежал человеку из плоти и крови.

В тот вечер Дженни легла спать с легким чувством. Она улыбалась, мечтательно глядя в потолок. Фосфоресцирующие звезды, приклеенные папой много лет назад, светились в ожидании, пока она уснет. Кассиопея, Квадрат Пегаса, Андромеда, а затем Большая и Малая Медведицы, разделенные извилистым телом созвездия Дракона – ее персональный небосвод.

Дженни закрыла глаза.

Алекс существовал, она в этом уверена. Он жил где-то в этом мире, и так или иначе им удавалось общаться. Без встреч с ним она уже не могла обойтись.

В тот день, поев вкуснейшего пирога и зачем-то просидев час перед телевизором в обнимку с бутылкой грушевого сока, Алекс решил сходить в библиотеку. Утром прямо напротив дома начались строительные работы, бригада рабочих в оранжевых комбинезонах бурила землю, и грохот не давал сосредоточиться. Запланированный опрос по философии был не за горами, а он кое-как осилил только треть авторов из списка, выданного учительницей.

Закинув на плечо рюкзак, на двух автобусах Алекс добрался до университетской библиотеки. Он уже бывал в этом тихом местечке, облюбованном ребятами постарше, по большей части студентами Политехнического. Войдя в читальный зал, Алекс сел за свободный стол.

Начал вяло листать свою тетрадь с записями, потом достал из рюкзака учебник по философии.

Он подчеркивал карандашом цитату из Кьеркегора, когда знакомая дрожь парализовала его спину и ударила по нервным окончаниям.

Странно, но в этот раз ощущения были другими.

Алекс с тревогой огляделся. Он знал, что упадет со стула, но на пол не лег, остался сидеть неподвижно, положив руки на стол. Тело наливалось тяжестью, но он по-прежнему мог контролировать мышцы головы и шеи. Внезапно он почувствовал, будто оказался в пустоте, завис в воздухе, словно у него под ногами разверзлась гигантская пропасть, а он плыл