И вот теперь я спас юную утопленницу — и это будто бы наложило на меня некие обязательства.

Конечно, их не было, по большому-то счету. Я мог дождаться, когда Джейн допьет свой чай, дать ей несколько серебряных лир на дорогу и отпустить с миром. Но это было неправильно — тогда она ступила бы на тот путь, который неминуемо привел бы снова в реку.

— Что вы собираетесь делать? — спросил я. — К семье не пойти, друзья, как я полагаю, тоже не разбежались вас привечать.

Джейн кивнула. Сквозь несчастную растерянность, которая разливалась по ее лицу, проступила спокойная твердость — она приготовилась встречать свою судьбу, какой бы та ни была.

— Мне некуда идти, — призналась она. — Он даже одежду не разрешил забрать, выкинул меня в том, в чем была. Попробую утром все же сходить к родным, взять пару платьев. А потом… не знаю. Стану искать работу.

Я усмехнулся. Трудное это дело — найти работу, когда тебя окружает скандальная репутация. Завтра утром весь город будет судачить о том, как муж Джейн разорвал брачный контракт.

— Вряд ли вас приучали к работе, — сказал я. — Сшить шейный платок для дядюшки и раскроить и сшить шесть рубашек за день — все-таки разные вещи.

Джейн устало кивнула.

— Да, я понимаю. Закончу свои дни в доме с красным фонариком.

Ее голос сел — я едва разобрал последние слова. Сплетники говорили, что у меня нет сердца, но сейчас я искренне жалел несчастную девушку, которую вытащил из воды.

— Если вы умеете сажать цветы, то я готов дать вам кров и работу, — произнес я. Во многом это прозвучало неожиданно даже для меня самого, но с другой стороны, почему бы нет? Я любил свою работу, но порой она была слишком монотонной и скучной. К тому же, пришла пора высаживать бой-огурцы, без которых не сварить зелье отсроченного гниения, а мандрагоры при виде рассады бой-огурцов почти выпрыгивают из грядки, чтоб задать им перцу — в две руки всю компанию можно удержать только с превеликим трудом.

— Работу? — переспросила Джейн, и ее бледное лицо окрасилось румянцем. — То есть… что именно я должна делать?

Наверно, еще утром она и подумать не могла, что поздней ночью примет предложение от одного из самых страшных людей королевства. И вот ведь, сразу приняла, хоть еще и не сказала об этом вслух.

— Выпалывать сорняки, — ответил я. — Высаживать рассаду. Поливать, удобрять, подкармливать. Разумеется, только там, где я укажу. К некоторым растениям лучше не приближаться без подготовки.

Румянец Джейн стал гуще — она боролась со страхом и отчаянием. Как всегда, победило желание выжить.

— Буду платить вам двадцать лир серебром, — добавил я, ставя точку в ее размышлениях. Двадцать лир серебром были замечательной зарплатой, столько получают докторши и учительницы высшей категории. — На втором этаже есть гостевая комната, можете ее занять. Утром отправлю посыльного в магазин готового платья… надо же вам как-то одеться.

Честно говоря, я и сам не ожидал от себя такой доброты. Мне просто вдруг захотелось вернуться в прошлое, к старым мечтам и надеждам, когда я еще не был порождением тьмы, чьим именем пугают детей по всему королевству. Вернуться к самому себе — разве это плохо? Разве это много?

— Спасибо вам, — прошептала Джейн. Кончик ее носа дрогнул, в глазах сверкнули слезы — девушка готова была разрыдаться, и что-то острое и живое дрогнуло в моей душе. — Я… я буду очень стараться. Мне, правда, никогда не приходилось ни сажать, ни полоть…

Я бы удивился, если бы приходилось.

— Капусту от моркови отличаете?

Джейн удивленно посмотрела на меня, словно пыталась понять, шучу я или говорю серьезно.

— Да, разумеется. Я окончила гимназию, — с достоинством ответила она. — Я не такая дикая, как сейчас выгляжу.

— Вы не дикая, — ответил я и отставил чашку на столик. — Просто устали. А теперь вам, пожалуй, пора спать. Я встаю рано, работа тоже начинается рано.

Джейн кивнула.

— Спасибо еще раз, — твердо сказала она. — Я вас не подведу.

* * *

Джейн

Я проснулась от того, что за окном кто-то очень громко и выразительно выругался, и не сразу поняла, где нахожусь. Я же должна быть у Энтони, моего мужа… Воспоминание окатило меня ледяной волной: Энтони больше не мой муж, он избил меня и выгнал из дома, а потом я едва не утопилась.

И теперь Аррен Эленбергер дал мне кров и работу. Я живу в одном доме с одним из самых страшных людей королевства.

В каком-то смысле это даже хорошо. Если Энтони снова появится или моя семья решит как-то расквитаться со мной за тот позор, в который я всех ввергла, вряд ли они осмелятся заявиться сюда. И вряд ли плохой человек стал бы помогать мне. Да, Аррен вытащил меня из воды, и на этом можно было бы и закончить.

Попила чаю? Согрелась? Дверь вон там, всего доброго, Великие боги подадут. Но он сжалился надо мной, так что, возможно, все страшные истории, которые о нем рассказывают, лишь выдумки.

— Пляк! Пляк! Пляк, мать твою! — заорали из-за окна. — Куда ты меня тащишь, пляк!

Я выскользнула из-под одеяла, подошла к окну и увидела, что оно выходило прямо на зеленую кухню. Аррен, одетый в халат и высокие сапоги, шел среди грядок, неся в руках мандрагору. Толстый человечек с ногами-корешками размахивал лапками, крутился, вертелся и голосил:

— Пусти! Пусти, пляк! Куда ты меня, от семьи, от детей! Пляк!

Аррен прошел туда, где красовались стройные деревца, и резким ударом вогнал мандрагору в разрыхленную почву. Послышался очередной пляк, но уже не такой разгневанный. Маг выпрямился и, словно почувствовав мой взгляд, обернулся, посмотрел в сторону окна и помахал рукой. Я помахала в ответ и решила, что надо собираться и приниматься за дела.

На стуле уже лежала одежда, которую принес посыльный, и она была куплена у Сендабетти, в одном из лучших столичных магазинов — в моей семье даже не мечтали о том, чтобы там одеваться. Мама шила нам платья сама — это выходило дешевле. Я задумчиво взяла бумажный пакет с тончайшим бельем и чулками, посмотрела на белоснежную блузу, темно-серые штаны и жилет, какие барышни надевают, когда отправляются кататься на велосипеде, и удивленно подумала: неужели вот в этом мне надо будет работать на зеленой кухне?

Впрочем, почему бы и нет? Я постараюсь все сделать аккуратно, быстро и так, чтобы не вызвать гнева своего нового знакомого.

Надев халат, который Аррен выделил мне вчера, я спустилась на первый