– В читальном зале перед кабинетом Полли несколько минут назад околачивался какой-то незнакомец, довольно молодой мужчина с густой бородой, в серой рубашке. Он сел в машину с массачусетсскими номерами, но отъехал от стоянки раньше, чем я успел их разглядеть.

– Это не тачка доктора Мелинды? Она ведь вернулась в город.

– Нет, это старая модель, к тому же покрытая ровным слоем грязи. У Мелинды, уверен, что-нибудь совсем новое и безукоризненное.

– Если ты снова увидишь эту машину, запомни номер, и мы его проверим, просто так, на всякий случай. Ты можешь её описать?

– Могу сказать только, что это машина средних размеров блеклого тёмно-бордового цвета, и выглядит она так, словно в последнее время на ней ездили исключительно по бездорожью.

– В наших краях такие местечки не редкость.

Квиллер посмотрел через плечо Броуди на кофеварку:

– Могут ли стражи порядка угостить усталого путешественника чашкой кофе?

– Пожалуйста, только не жди кипящей смолы, которую ты варишь!

Квиллер налил себе жиденького кофе и опустился на очередной жесткий стул.

– Ты играл на своей волынке на похоронах доктора Гала, Энди?

Шеф полиции спокойно кивнул:

– Все растрогались. Мужчины, женщины и дети – все плакали. Нет ничего печальнее мелодии погребальной песни, сыгранной на волынке. Доктор Мелинда сама попросила меня об этом. Она сказала, что её отец любил слушать волынку. – Броуди перешёл на доверительный тон: – Она считает, что должна взять пациентов отца но местных парней совсем не вдохновляет перспектива раздеваться перед ней. Я сам чувствителен к подобным вещам. Найду себе врача мужского пола, даже если придётся отправиться в Локмастер. А ты что думаешь по этому поводу?

– Когда дойдёт до этого, тогда и думать буду, – беспечно ответил Квиллер, понимая, что лично он попал бы в весьма щекотливое положение. – Наша медицина выиграет, когда достроят здание для сотрудников Клингеншоеновского фонда. Тогда можно будет переманить кое-каких специалистов из Центра. В конце концов, ты же сам говорил, что у нас хорошо растить детей. – Но попытка отвлечь внимание от Мелинды не удалась.

Броуди внимательно посмотрел на него:

– Насколько я помню, вы были с ней не разлей вода, когда она жила здесь.

– Она была первой женщиной, с которой я познакомился, приехав в Мускаунти, Энди, но всё это уже быльем поросло.

– Не понимаю, почему бы вам с Полли не пожениться. По моему разумению, только так и надо жить.

– Просто ты создан для семьи. Попытайся пошевелить мозгами и понять, что некоторые мужчины не годятся в мужья. К своему прискорбию, я убедился в этом на собственном опыте. Я только потерял несколько лет, отпущенных мне судьбой, попутно испортив жизнь другому человеку.

– Полли хорошая женщина. Чертовски обидно смотреть, как она попусту теряет время.

– Попусту теряет время?! Да знай она, что ты считаешь её жизнь пустой, она бы изорвала в клочки твою библиотечную карточку! Полли ведёт полезную и достойную жизнь. Она источник энергии, питающий всю библиотечную машину. И она хочет быть независимой. У неё есть подруги, увлечение ориенталистикой, удобный дом, полный фамильных ценностей….

«И ещё Бутси», – подумал Квиллер по дороге из полицейского участка в редакцию газеты и негодующе фыркнул в усы. По его мнению, Полли расточала слишком много сентиментальных чувств на этого сиамского кота двух лет от роду. Она чрезмерно баловала Бутси, когда тот был котёнком, но он уже стал взрослым котом, а она продолжала лепетать ему на ушко всякий нежный вздор. С его собственными котами обстояло всё иначе. Они были его утончёнными друзьями, он обращался с ними как с равными, и они отвечали ему тем же. Он вёл с ними интеллектуальные беседы, и они участвовали в них, выразительно мурлыкая и мяукая. Он ощущал их поддержку, когда обсуждал при них какие-то проблемы. Он регулярно читал им вслух стоящие книги, еженедельники и – по воскресеньям – «Нью-Йорк Таймс».

Кот Као Ко Кун (в ежедневном обиходе для удобства называемый Коко) – одарённейшее животное – обладал высокоразвитым интеллектом, безусловно превосходящим умственные способности большинства людей и всех прочих котов. Юм-Юм – очаровательное создание – умело маскировала свои кошачьи проделки под нежные ласки, мурлыкала и терлась мордой о Квиллера, частенько протягивая лапку, чтобы потрогать его усы.

Редакция «Всякой всячины» находилась недалеко от полицейского участка. (В имевшем милю как в длину, так и в ширину Пикаксе всё находилось неподалеку.) Благодаря финансовой поддержке Клингеншоеновского фонда редакция занимала новое здание, а редактором и издателем был давний друг Квиллера Арчи Райкер. В вестибюле не было ни охранников, ни скрытых видеокамер, как в редакциях тех крупных газет Центра, с которыми раньше сотрудничал Квиллер. Он прошёл через холл в кабинет Райкера и обнаружил, что дверь открыта, но за столом никого нет.

С другой стороны холла, из кабинета главного редактора, его приветствовал Джуниор Гудвинтер:

– Арчи уехал в Миннеаполис на конференцию издателей. Завтра вернётся. Заходи же! Бери стул, клади ноги на стол. Кофе надо?

Вспомнив о бледном пойле, проглоченном им совсем недавно, Квиллер ответил:

– Я учился журналистике и получил ученую степень по кофеину. Сделай его чёрным и горячим.

Мальчишеская фигура, мальчишеское выражение лица и мальчишеский энтузиазм Джуниора благодаря недавно отпущенной бороде меньше бросались в глаза.

– Как она тебе? – спросил он, поглаживая бороду. – Я с ней выгляжу старше?

– С ней ты выглядишь, как юный фермер. Как к этому относится твоя жена?

– Ей нравится. Она говорит, что с бородой я похож на весёлого эльфа. Почему ты так скоро вернулся? – спросил он, протягивая чашку дымящегося кофе.

– Полли испугал какой-то тип, рыскавший по Гудвинтер-бульвару. Мне это не понравилось.

– Как получилось, что мы об этом ничего не знаем?

– Она заявила в полицию, но других случаев, насколько известно, не было.

– Нет, без шуток, надо что-то решать относительно Гудвинтер-бульвара, – сказал Джуниор. – Когда-то это была самая лучшая улица в городе. А теперь она становится просто жуткой, со всеми этими пустующими особняками, похожими на дома с привидениями. Тот, где жили Алекс и Пенелопа, был выставлен на продажу ещё в незапамятные времена. А тот, который арендовал Ван Брук, опять остался без жильцов и тоже начинает ветшать. Кому в наше время нужно пятнадцать или двадцать комнат?

– Перенести их в новые районы – вот что надо сделать, – сказал Квиллер. – Там их превратят в многоквартирные дома, конторы, дорогие рестораны, первоклассные частные лечебницы и тому подобное. Почему бы тебе не написать об этом передовицу?

– Нет, в этом усмотрят личную заинтересованность, – сказал Джуниор.