— дело другое. Недавно совсем я у Беса в деле, ничего не умею: ни по карманам шарить, ни машины вскрывать, ни сейфы откупоривать. Хотя это я так, для красного словца. У Беса только карманники тусуются. Всего человек пять, вместе со мной. Мне совсем другая статья шла, хулиганка. Загнали бы в детприёмник, и сидел бы я до совершеннолетия. Поскольку выкупать меня родаки вряд ли стали бы. Но так вышло, что, когда я у сопляка мелочь стрясал, к нему подоспели дружки его. Я как знал, что залечу. Они тоже не овечки были, один сразу бабочку достал, ну пёрышко китайское, однако и на него кишки намотать можно. А у меня свинчатка одна в кармане. Я её тоже предъявил на обозрение. Стоим в переулке, я и три друга, друг против друга. Они все мелкие — если бы по одному, всех бы перещёлкал и без свинчатки. Но трое мелких — это уже сила, и они это почувствовали. Этот, с бабочкой, попёр на меня. Дружки его, придурки, нет бы обойти меня, повалили толпой. Я свинчаткой попал в предплечье одному, тот орать — сломал, видно, руку. И тут беготня пошла! В переулок влетел какой-то кадр. Как пушечное ядро врезался в нас и повалился, а сзади менты, трое: двое его повязали в браслеты, а один меня схватил. Эти терпилы, что со мной махались, сами с ними пошли. Этот, с предплечьем, хитрый, сука, сказал, что моя бабочка. Пока нас опрашивали, пока то да сё. Этот, с которым менты пришли, всё на меня пялился. После нас с ним на одну шконку в обезьянник, а терпил повели на выяснение. Вот он мне лапоть протянул: «Дрозд, — говорит, — будем знакомы». Ну, он сразу спросил про мой расклад. Я коротко обрисовал ему, мол, сопляки бабочку скинули, на меня вешают. Он хмыкнул: один хрен, мол, что свинчатка, что бабочка, но если бы доказать, что бабочка у терпилы была, то самооборону можно состряпать. «И вообще, — говорит, — могу тебе помочь, но и ты мне поможешь». Я, мол, скажу, что видел у пацана нож, когда вбегал в подворотню эту, а ты скажешь, что я пустой был, ну без вещей в руках. «Мне ведь тоже мусора подсунули сумочку. Я её скинул, конечно, но они меня с поличным хотят предъявить. Пойдёшь свидетелем ко мне, я тебя вытащу», — вот так сказал. Ну, пожали руки. Я стоял насмерть, и Дрозд не отступил. Но мне больше повезло. Когда родителям этих клоунов малолетних предъявили факты, мол, вашему парню руку сломали, но и он ножом угрожал, они просто заяву забрали. Меня через сутки вышибли из ИВС. А Дрозда спалила мадам, когда он у неё сумку сорвал. Если бы не куча досадных обстоятельств, то он ушёл бы. Но то мусора неожиданно нарисовались, то мы попались под ноги. Так вот, тот чувак из отдела решил Дрозда привлечь к Бесовскому подряду. Мадам сумку вернули, обещали вора и негодяя наказать по всей строгости, взяли у неё расписку о возврате утраченной сумки и всех вещей, в ней находящихся. А Дрозда обязали заявой, что он у Беса отработает. Я на другой день пришкандыбал просить, чтобы бумагу в школу не слали, да поздно спохватился. Но вышло так, что Дрозд вышел и я с ним стыкнулся. Он зубом цыкнул: «Что, — говорит, — шантрапа, хочешь стоящим делом зарабатывать или будешь мелочь сшибать в переулках? Пошестеришь чуток со мной, а там спецом будешь, зуб даю. Твоё дело чистое, не понравится — свалишь».

Быть бы мне шестёркой ещё долго, да Шкет попросил меня на подстраховку. После работы со старшими ребятами, мне со Шкетом просто шикарно. Он может толково, без кулаков, объяснить, чего ему от меня надо, что мне делать, в чём моя роль. Может, не дерётся, потому что мы почти ровесники, и он опасается сдачи получить, но меня и это устраивает. Он головастый, этот Шкет, сразу приметил, что мы почти одного размера, и придумал план с переодеванием. А ещё он придумал, как головы задуривать людям, чтоб легче ему работать по карманам. Подошлёт меня к клиенту дорогу спросить или ещё чего, и пока тот мне объясняет, спокойно дело своё делает, а я, как только Шкет клиента обработает, всегда выходил и шёл в одно из условленных мест. Ждал: может, заморочка какая произойдёт, так я его подстрахую. Так у нас со Шкетом договорено было. Маршрутов было несколько, и контрольная точка была рассчитана так, чтобы я мог быстро добраться туда и подстраховать напарника. Шкет всё сам просчитал, мне только оставалось выполнять его рекомендации. Я просто диву давался, откуда у него столько способностей, а однажды даже спросил: «Шкет, поделись секретом, где таким штукам выучился?» А он мне: «Всё равно там уже не преподают».

Отшутился, значит, сначала, а потом как-то рассказал случай из жизни своей. Его отец поддаёт сильно. Когда он приходил домой после аванса пьяным вдрызг и валился, в чём был, куда попало, мать Шкета упрашивала, вынуть у отца деньги из карманов, пока всё не пропил. Батя, хоть и был выпивши крепко, спал чутко, и не всегда получалось без тумаков провернуть такое дело. Зато, если получалось, Шкет гарантированно получал мороженое. Вот так и отточил мастерство на родном отце.

Сегодня мы работали на седьмом маршруте. Народу было немного, хотя в пятницу обычно всё забито. Дело не шло. Шкет нервничал и тушевался. Ещё бы! Одно дело в толпе по карманам шарить, и совсем другое — у всех на виду. У меня, правда, получилось заболтать одного ротозея, чем Шкет и воспользовался. Я тут же и вышел из автобуса. Пошёл на пост. Тут у нас было две контрольные точки: универмаг и дом быта. Почему так, а не иначе? Это легко объяснить. Оба этих заведения имеют два входа, что очень важно в нашем деле.

Я, собственно, сомневался, что нам придётся сегодня ими воспользоваться. Но мои сомнения никого не щекочут, надо — значит надо. По пути я купил пломбира и приготовился наслаждаться свободным временем, предавшись фантазиям о собственном безоблачном будущем. И вот я дошёл мысленно до того момента, где у меня всё шоколадно и круто. Только я прокатил на шикарном авто — «Бентли», не меньше — свою девушку, тоже, кстати, какую-нибудь Мисс чего-то, всё пошло прахом. В моём кармане гикнул сигналом о принятом текстовом сообщении чёртов мобильник. От неожиданности я упустил остаток эскимо, и оно печально и неэстетично