– Найдем ребенка? – повторила Мередит, изумленно глядя, как тетушка орудует ниткой и иголкой. Ошеломленная, она покачала головой и только спросила:

– Где? На рынке?

– Я уверена, Нелс и Мари смогут помочь. Они очень сообразительны. Конечно, мы должны посвятить их в нашу затею, но им можно доверять. – Она не спускала глаз с Мередит. – Количество сирот в этой стране потрясает. Детские приюты ничем не лучше домов для умалишенных. Подумай, мы могли бы спасти одного несчастного ребенка от такой судьбы. Мы поступим по-христиански.

Наступила очередь Мередит фыркнуть:

– Уверена, за такой поступок Господь поставит звездочки над нашими именами в своей Книге.

Иголка в руке тетушки Элеоноры застыла в воздухе. Она задумалась.

– Мальчик – единственно правильное решение. Он может получить наследство. Девочка же вернет нас в то же положение, в котором мы находимся. – Иголка с ниткой снова задвигались.

Мередит не могла с этим поспорить, как бы расчетливо это ни звучало. Чувствуя, что ее решимость чуть поколебалась, она попыталась выставить еще одно возражение:

– Я ничего не понимаю в детях…

– Глупости. Научишься. Тебе всегда хотелось быть матерью. Вот тебе и шанс. – Тетка содрогнулась, как будто перспектива материнства вызывала у нее отвращение. – Это хорошо, потому что тебе придется все делать самой. Дети устраивают такой беспорядок, особенно мальчики. Тебе придется заняться воспитанием ребенка.

Задача вырастить ребенка не пугала Мередит. Наоборот. У нее теплело на сердце. Однако обман приводил ее в ужас. Но был ли у нее выбор? Или решиться на этот обман, или прожить оставшуюся жизнь в благородной бедности, страдая от всевозрастающих требований ее капризной тетушки и больного отца.

Мередит закрыла глаза, спасаясь от крохотных молоточков, стучавших внутри ее головы по вискам. Словно увлекаемая мощным потоком, она вдруг почувствовала себя очень маленькой и беззащитной. Открыв глаза, она спросила:

– А что, если меня поймают? Попытка обмануть графа, должно быть, заслуживает сурового наказания.

– Глупости, – убежденно сказала тетушка Элеонора, и ее глаза сверкнули. – Кто посмеет допрашивать тебя? Наш план надежен, Мередит.

Затем, словно все уже было решено, тетушка встала и подошла к столу.

– Нам надо написать этому Гримли. Если повезет, он приедет сюда раньше Николаса Колфилда и тебе не придется встречаться с этим ужасным человеком одной. Только представь, как он расстроится, когда узнает, что ему не бывать следующим графом Брукширом. – В глазах тетушки не было и намека на беспокойство. – Надеюсь, он не предрасположен к насилию.

Мурашки пробежали по спине Мередит. Она подумала, на кого обрушится его гнев.

Тетушка Элеонора схватила лист бумаги и положила его на стол. Держа гусиное перо в одной руке, она согнутым пальцем подозвала Мередит:

– Подойди, дорогая. Ты намного лучше меня умеешь писать письма. Тебе придется сочинить это.

Мередит встала и подошла к столу. Затаив дыхание, она долго смотрела на чистый лист бумаги, давая себе время осознать и согласиться с планом своей тетки. План, возникший от отчаяния, план, который навсегда свяжет ее с имениями Брукшира и деньгами, которых ей хватит на всю оставшуюся жизнь. Она снова закрыла глаза, собираясь с силами. Почти все на свете стоило такой гарантии.

Набравшись храбрости, она сжала в дрожавших пальцах перо и, глубоко вздохнув, начала писать. Крохотная искорка надежды пробудилась в глубине ее души, когда кончик пера зацарапал по бумаге. Надежды на обеспеченную жизнь.

Ник не был распутником.

Его мало интересовали услуги проститутки.

– Боюсь, вам неверно передали. Я не веду дела таким образом. – Он равнодушным взглядом окинул стоявшую перед ним красивую молодую женщину. – И я не принимаю оплату долгов в виде женских услуг.

Молодая жена старого лорда Бассли вздрогнула словно от удара, и Ник с раздражением почувствовал к ней жалость. Бассли, игрок с порочными наклонностями, каждый вечер проигрывающий целые состояния за столами Ника, пал так низко, что женился на молодой дочери богатого торговца, которого не беспокоило то, что он выдал своего ребенка замуж за подлого негодяя только потому, что у вышеупомянутого подлеца был старинный знаменитый титул. Все, без остатка, ее огромное приданое ушло на оплату долгов лорда Бассли. Но этого оказалось недостаточно. Очевидно, Бассли считал, что очарование его жены возместит недостаток его финансов.

Она не была продажной женщиной. Это было ясно. Несчастное выражение лица явно свидетельствовало о том, как она страдает от унижения. Если бы Ник принял ее предложение, она получила бы передышку по крайней мере до тех пор, пока ее муж снова не запутается в долгах. Тогда Бассли заставит ее снова предлагать свое тело в счет оплаты долга. Кто знает, кем в следующий раз окажется кредитор?

Но мысль воспользоваться ею вызывала у Ника отвращение. Страх, который он видел в ее слишком больших глазах, напоминал ему о другой женщине, которую низвел на дно общества тот самый человек, который должен был бы любить и защищать ее. Ник не мог быть таким же. Он не мог стать таким, каким был его отец. За многие годы своей жизни он совершал ужасные поступки – кражи, мелкое воровство и даже, если это требовалось, убийство. Но и он знал предел.

– Сожалею, милая. Может быть, я подлец, но вы меня не интересуете. Выйдите через ту же дверь, в которую вошли. – Он указал на дверь в свою комнату. – Постарайтесь, чтобы вас не увидели. И скажите мужу, что, если он снова пошлет вас сюда, он встретится с моим пистолетом.

Ее огромные глаза стали еще больше. Бросившись к нему, она упала перед ним на колени и схватила своими холодными руками его руку.

– Пожалуйста! Он побьет меня, если я скажу, что вы отказались. – От стыда она опустила голову, и волна светлых волос скрыла ее свежее молодое лицо. – Он будет посылать меня к другим, пока я не заработаю достаточно денег. Он сказал, что множество мужчин заплатят за меня хорошую цену.

Ник чувствовал, как что-то темное и грозное поднимается в его душе, он был уверен: окажись лорд Бассли сейчас перед ним, он бы с удовольствием задушил этого мерзавца своими руками. Он все еще был способен на это.

Она подняла залитое слезами лицо и еще крепче сжала его руку, впиваясь ногтями в его кожу.

– Я бы предпочла, чтобы это были вы. Вы красивы. И в ваших глазах есть доброта… как бы вы ни пытались ее скрыть.

Неожиданный стук в дверь избавил Ника от необходимости снова отказать ей.

– Кто это?

– Это я… Мак. К вам пришел какой-то джентльмен.

– Скажи ему, чтобы зашел позже.

– Думаю, он не уйдет.