Эрону тогда было двадцать восемь, он недавно женился, имел прочное положение в компании «Инвестиционные банкиры Уоллас и Мэдисон» и хорошие карьерные перспективы. Теперь он отец двоих сыновей, Илая и Габриеля, и маленькой дочери Даньелл, до боли похожей на свою покойную бабушку. Всякий раз, посещая кладбище, Эрон заново испытывал злость и отчаяние оттого, что убийца матери все еще на свободе, бродит где-то по улицам.

Она получила удар по затылку тяжелым предметом. Рядом с ней на земле валялся ее сотовый телефон. Быть может, почувствовав опасность, она вынула его из кармана и попыталась набрать 911? Это было единственное разумное объяснение.

Наверняка она намеревалась куда-то позвонить. Данные, полученные полицией, свидетельствовали, что в ту минуту она ни с кем не говорила по телефону.

Копы решили, что это был случайный грабеж. Они не нашли ее часы, единственную ценную вещь, которую она при себе имела в это время дня, и ключ от дома. «Зачем забирать ключ, если тот, кто ее убил, не знал, кто она такая и где живет?» — спрашивал он у копов. Но ответа так и не дождался.

Квартира, где она жила, имела отдельный выход на улицу, за углом от главного входа с камерой наблюдения, но, как указали детективы, занимавшиеся расследованием, из дома ничего не пропало. Бумажник с несколькими сотнями долларов лежал в сумочке. В открытой шкатулке на трюмо остались нетронутыми немногочисленные дорогие безделушки.

Снова зарядил дождик, стоило Эрону преклонить колени и дотронуться до травы на могиле матери. Колени погрузились в вязкую почву, когда он положил камень и прошептал:

— Мама, как жаль, что ты не увидела внуков. Мальчишки подросли, старший уже закончил первый класс, младший пока в садике, но скоро тоже пойдет в школу. Даньелл уже сейчас маленькая актриса. Так и вижу, как лет через десять она пробуется на роль в какой-нибудь пьесе университетского театра в твоей постановке.

Он улыбнулся, представляя, что ответила бы ему мать. «Эрон, ты мечтатель. Посчитай, как следует. К тому времени, как Даньелл поступит в колледж, мне бы исполнилось семьдесят пять».

— Но ты по-прежнему продолжала бы учить и заниматься режиссурой, и в тебе все еще было бы полно огня, — вслух произнес он.

В понедельник утром, прихватив записку, которую Мак опустил в корзинку для пожертвований, я отправилась в офис окружного прокурора. Погода стояла чудесная, было солнечно и тепло, дул благоуханный ветерок, что пришлось бы как раз кстати на День матери, а то промозглый холод на праздник помешал людям выехать за город и устроить пикник.

Воскресным вечером мы с мамой и дядей Девом ужинали в ресторане. Как и следовало ожидать, записка Мака повергла нас обеих в шок. В первую минуту мама несказанно обрадовалась, что Мак где-то близко. Она всегда почему-то была убеждена, что он скрывается в Колорадо или Калифорнии. Потом она испугалась, что моя угроза отыскать брата навлекла на него какую-то опасность.

Поначалу я не знала, что думать, но затем во мне зародилось растущее подозрение, что Мак попал в беду и пытается защитить нас от нее.

Вестибюль в доме номер 1 на Хоган-плейс был забит до отказа, но мимо охраны и мышь не проскочила бы. У меня с собой были все нужные документы, однако я предварительно не договорилась о встрече, и потому меня не пропустили. Очередь, собравшаяся за моей спиной, начала волноваться, пока я пыталась объяснить, что у меня пропал брат и что, наконец, появилась зацепка, указывающая, где можно начать поиск.

— Мадам, вам придется связаться по телефону с отделом пропавших без вести и договориться о встрече, — уперся охранник.— А теперь, прошу вас, не мешайте другим людям проходить на свои рабочие места.

Расстроенная, я вышла из здания и достала сотовый телефон. Судья Хьюот занимался гражданскими делами, поэтому я почти не контактировала с помощниками окружного прокурора, но одного знала, Мэтта Уилсона. Я позвонила в офис прокурора, и меня соединили с Мэттом. На месте его, разумеется, не оказалось, пришлось выслушать инструкцию автоответчика: «Оставьте свое имя, номер телефона и краткое сообщение. Я с вами свяжусь».

— Говорит Каролин Маккензи, — начала я.— Мы виделись несколько раз. Я служила секретарем у судьи Хьюота. Десять лет назад у меня пропал брат. А вчера он оставил для меня записку в церкви на Амстердам-авеню. Мне нужна помощь. Сейчас его можно найти по горячим следам.— Под конец я сообщила номер своего мобильника.

Я стояла на ступенях. Мимо проходил широкоплечий мужчина лет пятидесяти пяти с коротко стриженными седыми волосами и решительной походкой. Я сразу поняла, что он все слышал. К моему смятению, он остановился и обернулся. Секунду мы смотрели друг другу в глаза, после чего он отрывисто произнес:

— Я детектив Барротт. Идемте, я проведу вас наверх.

Пять минут спустя я уже сидела в обшарпанном кабинетике, где стояли стол, пара стульев и стеллажи с папками.

— Мы можем поговорить здесь, — сказал он, — В общей приемной слишком шумно.

Он ни разу не отвел взгляд в сторону, пока я рассказывала ему о Маке, перебивал редко, задавая вопросы.

— Звонит только в День матери?

— Совершенно верно.

— Никогда не просит денег?

— Никогда, — Записку я принесла в прозрачном пластиковом мешочке для бутербродов, — Не знаю, сохранились ли на ней его отпечатки, — пояснила я, — Хотя, конечно, с его стороны было бы логичнее попросить кого-то опустить записку в корзинку, чтобы не рисковать самому. Ведь дядя Дев мог легко его заметить.

— Не обязательно. Возможно, он покрасил волосы, прибавил в весе, надел черные очки. В толпе затеряться не трудно, особенно в дождливый день, когда все в плащах.

Он взглянул на клочок бумаги. Слова четко просматривались сквозь пластик.

— В деле есть отпечатки вашего брата?

— Не уверена. К тому времени, как мы подали заявление о его исчезновении, наша прислуга успела сделать уборку в доме. Он снимал жилье с другими студентами, и, как случается в таких местах, в его комнате в течение дня бывала куча народу. И машину успели помыть и вычистить, после того как он пользовался ею в последний раз.

Барротт вернул мне записку.

— Мы можем исследовать эту бумагу на отпечатки, но я уже сейчас готов утверждать, что результатов никаких не получим. Ее держали в руках вы и ваша мама. А еще ваш дядя монсеньор. Как и привратник, принесший ее вашему дяде. Готов поспорить, что, по крайней мере, еще один церковный служка мог подсчитывать пожертвования.

Мне казалось, я должна добавить еще кое-что.

— Кроме меня, у Мака нет ни братьев, ни сестер. Вместе с родителями я ходила регистрироваться в банк ДНК. Но никаких известий из лаборатории мы так и не получили, поэтому, полагаю, там не нашли ни одного даже частично совпадающего образца.

— Мисс Маккензи, судя по тому, что вы рассказываете, у вашего брата не было ни малейшей причины добровольно исчезнуть. Но если он так поступил, значит, была и остается какая-то причина. Вероятно, вы иногда смотрите по телевизору криминальную хронику и знаете, что когда люди исчезают, их на это толкают либо любовные проблемы, либо денежные затруднения. Отвергнутый поклонник, ревнивый или неугодный супруг, наркоман, готовый на все ради дозы. Вам нужно пересмотреть свое предвзятое мнение о брате. Ему был двадцать один год. Вы говорите, он пользовался успехом у девушек. Была ли среди них одна особенная?