Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эх раз, ещё раз, — приговаривал я, работая импровизированным веслом и стараясь направлять плот в сторону острова, к той его части, где нет высоченных отвесных стен, о которые волны разобьют моё неказистое плавательное средство. Теперь отлив мне уже мешал, но недюжинная сила помогала мне понемногу приближаться к берегу. Наверное, сиди я в своей резиновой лодчонке, то даже не заметил бы, что стихия как-то мне сопротивляется. — Эх, ухнем, эх, сама пойдёт!
Сам плот, конечно, не пошёл.
Последние метров сто я проплыл самостоятельно, бросив его. На сушу я взошел вымотанным, несмотря на всю подаренную силу и выносливость. Место мне попалось пустынное, кругом лежали лишь камни. Ни тварей Саха, ни их следов я не увидел, что только порадовало. На то, чтобы отдохнуть, мне хватило пятнадцать-двадцать минут. После чего отправился дальше, к бухточке с кораблями, которые и дали название острову. Ни одного зверя я так и не увидел по дороге к роднику, возле которого некогда со своими спутницами обустроил лагерь. Если шалаши не смыло каким-нибудь штормом и не разорили монстры, то меня там ждёт одежда, еда и отдых в комфортных условиях. От всего этого уже успел отвыкнуть за время путешествия по пустыне и в джунглях.
— Эх, прямо, как домой вернулся, — прошептал я, когда добрался до родника, рядом с которым стояли бунгало и росли земные растения с мелорном. И первым делом я подобрал себе штаны и обувь из запасов.
Священное дерево эльфов за короткий срок вымахало ещё на несколько метров ввысь и как минимум вдвое стало толще. Часть растений, что росли на клумбах, погибла из-за недостатка влаги. Зато все прочие чувствовали себя замечательно, будто им плевать было на отсутствие ухода. Земляника так и притягивала к себе мой взгляд налитыми тёмно-красными ягодками. Много их валялось на земле уже гнилых, но ещё больше болталось на стеблях. Кукуруза и подсолнухи не отставали от них по степени спелости. Несколько «солнышек» даже наполовину осыпались, а часть кукурузных стеблей пожелтели, намекая, что давно поспели. Вот с них я и начал. Наломал початков (к слову, зёрна уже подсохли, и просто так есть их было нельзя — только зубы ломать и царапать нёбо с горлом), отмыл от пыли и мелкого мусора большой котелок, набрал в него пресной воды, добавил соли и повесил его над костром. Потом, когда вода забурлила, то закинул в неё початки и стал ждать, пока они приготовятся. Да, знаю, что кто-то кладёт в холодную воду, но я привык готовить кукурузу именно так. Пока она варилась, я решил отдать дань вежливости землянике и малине. Чуть-чуть утолив ими голод, я стал собирать ягоды в отдельную посуду, планируя сварить потом компот.
Спустя полтора часа я наслаждался горячей мягкой кукурузой, а во втором котелке остывал землянично-малиновый отвар, чей аромат растёкся по окрестностям.
На берег я отправился только на следующий день после завтрака и ревизии добра в сундуках и ящиках. Часть вещей там успела покрыться налётом плесени без должного присмотра. На оружии появились пятна ржавчины, несмотря на смазку. Перебрав не меньше тридцати клинков от кинжала до сабли, я остановил свой выбор на паре похожих друг на друга мечей. Каждый имел небольшую рукоять с массивным «яблоком» и похожей на нее слабовыраженной гардой. Если пофантазировать, то некто отлил из бронзы заготовку в виде птичьего яйца размером не меньше, чем гусиное, а потом разрезал на три части. Середину мастер выбросил, тупой конец использовал в качестве гарды, а из острого сделал «яблоко». Рукоять на мечах была деревянная, скреплённая тремя широкими бронзовыми кольцами. Клинок не имел долов, наоборот, в центре был утолщён и из-за этого имел форму сильно сплющенного ромба. Ширина в районе рикассо порядка шести сантиметров, к острию уменьшалась на один-полтора сантиметра. Толщина по центральной грани — миллиметров восемь и до границы начала заточки уменьшалась примерно до пяти-шести. Длина от гарды до острия около шестидесяти сантиметров. При таких размерах и форме каждый меч весил больше килограмма. Баланс находился в двух ладонях от гарды. То есть, достаточно далеко и при резких взмахах инерция будет тащить клинок вперёд.
Стоило мне их взять в руки, как меня пробило внутри, как от слабого заряда электротока. Сразу же появилась мысль, что лучше оружия я здесь себе не подберу. Ощущения от обретения «своего» оружия потащило меня наружу.
— Тебя я нарекаю Правым! — полушутливо с изрядной долей пафоса сказал я и поднял над головой правую руку с мечом. — А тебя Левым! — следом взметнул вверх левую руку, сжимающую второй клинок. — А теперь па-ата-анцу-уе-е-е-ем!
Это было нечто. Пристэнсилла вложила в меня не просто умение сражаться, а Дух Мечника. Бой с тенью продолжался несколько часов. Я скакал мимо клумб и грядок, извивался между посадок малины и кукурузы, прыгал по грядкам земляники и кружил вокруг мелорна. На меня то «нападали» толпой по дюжине врагов, то приходилось «отбиваться» от одного, но почти не уступавшему мне в мастерстве. Я «разил» воинов в тяжёлой броне, выискивая крошечные щели в их доспехах. Кромсал на куски бездоспешное «мясо». Отражал удары копий, перерубал древки и дотягивался до их владельцев. Под конец тренировки я без сил упал рядом с порогом бунгало, с кровавыми кругами перед глазами, тяжело дышащий, но не выпустивший рукояти Левого и Правого.
Мало того, откуда-то я знал, что смогу не с меньшим умением и выдержкой отправить на встречу к праотцам не просто воображаемые тени, но и живых созданий. И даже глазом не моргну при виде выпущенных кишок противника и чужой крови на своих руках.
— Жесть, — произнёс я после оценки своих чувств. — Неплохо так мне мозги промыла работодательница!
Провалялся я минут пятнадцать, не больше. Этого времени полностью хватило, чтобы успокоить дыхание и сердцебиение, а так же унять дрожь и слабость в мышцах. От тренировки осталась приятная нега в теле и волчий голод, который пришлось гасить варёной кукурузой. Съев все початки, которые приготовил ранее, я взял мечи и пошёл на пляж к кораблям.
С момента, когда отчалил от него на корабле с магичками, здесь мало что изменилось. Вроде бы добавились два разбитых судёнышка, но
