— Ты намерен убить всех английских солдат, которые в тот день сражались против тебя? — спросила она. — На это может потребоваться много времени. Там были также и шотландцы, сражающиеся на стороне английской короны. Кемпбеллы, если не ошибаюсь. Ты их всех собираешься вырезать?

Описав очередной круг, он остановился перед ней.

— Нет. Сегодня вечером я хотел разрубить пополам только твоего возлюбленного.

— Что ж, мне очень жаль тебя разочаровывать.

Перед ее глазами мелькали сцены битв и убийств. Все происходящее казалось ей ужасно несправедливым. Ее отец умер всего месяц назад, и она прибыла сюда, в форт Уильям, под попечительством своего дяди, чтобы выйти замуж за Ричарда. Ее покровителя и защитника.

Она спрашивала себя, что же ее теперь ожидает. Неужели она умрет жуткой смертью прямо здесь, в этой комнате, зарубленная холодным тяжелым топором этого горца, как будто явившегося из ее детского кошмара? Или он оставит ее в живых, отправившись на розыски Ричарда, и в конце концов убьет ее любимого?

— Но, девушка, я не разочарован, — произнес Мясник, беря ее за подбородок своими мозолистыми пальцами, чтобы приподнять ее лицо вверх и посмотреть ей в глаза. — Потому что сегодня мне представилась возможность отомстить своему врагу гораздо лучше. Что такое быстрая смерть? Я сделаю нечто, что заставит его страдать значительно дольше.

— Значит, вы все-таки меня убьете?

Хотя, возможно, он имел в виду не это…

Борясь с тошнотворным страхом, она устремила на него взгляд, полный ненависти.

— Сэр, я помолвлена с мужчиной, которого люблю. Поэтому, если вы попытаетесь меня изнасиловать, я буду кричать во все горло. Если вам так хочется, можете меня убить — я лучше умру тысячью мучительных смертей, чем стерплю насилие от вас.

Его глаза сузились; затем он что-то пробормотал по-гэльски[2]и выпустил ее подбородок. Затем он широкими шагами пересек комнату и подошел к высокому шкафу, где хранилась ее одежда.

Быстро перерыв дорогие платья из шелка и кружев, Мясник швырнул их на пол в центре комнаты. Найдя простую юбку из тяжелой коричневой шерсти, он извлек ее из шкафа вместе с панталонами и корсетом и, переступив через груду платьев, сунул их ей.

— Одевайся, — приказал он. — Я хочу преподать тебе урок, поэтому ты едешь со мной.

Он отступил назад, ожидая, что она начнет одеваться у него на глазах.

Несколько секунд Амелия взвешивала свои возможности. Ей казалось, что разумнее всего было бы повиноваться ему хотя бы для того, чтобы выиграть время. Но когда она представила себе, как будет зашнуровывать корсет и надевать перед ним юбку — и все это для того, чтобы он смог увезти ее в горы и бог знает что там с ней сделать, — она поняла, что не может не возражать. Пусть лучше изобьет ее, превратив в кровавое месиво.

Амелия расправила плечи. Она не могла отрицать того, что этот мужчина наводит на нее ужас, но ее ярость была такой сильной, что каким-то образом взяла верх над страхом. Не успев хорошенько поразмыслить над возможными последствиями своего поступка, она швырнула одежду на пол.

— Нет. Я не собираюсь это надевать, как и покидать форт в вашем обществе. Вы можете попытаться принудить меня к этому, но я вам уже говорила, что, если вы ко мне прикоснетесь, я закричу. И вообще, если вы сию же секунду не покинете мою спальню, я это тоже сделаю. Обещаю вам, что очень скоро вы будете мертвы.

Он так долго и так злобно смотрел на нее, явно сбитый с толку ее неповиновением, что секунды показались ей вечностью. Затем выражение его лица изменилось. Он медленно шагнул вперед, и их тела соприкоснулись.

— Так значит, ты дочь Уинслоу, — тихим и низким голосом произнес он. — Знаменитого английского героя войны.

Она ощутила у себя на виске теплое дыхание Мясника, а его плед на плечах коснулся ее сорочки.

От его близости ее сердце затрепетало. Он напоминал живую гору мышц. От его прикосновения у нее захватило дух. Она больше не была способна ни думать, ни дышать.

— Да.

— Ты такая же бесстрашная, как он. Я люблю бесстрашных женщин. — Мясник взял прядь ее волос, потер ее между пальцами, поднял к носу и закрыл глаза. Казалось, он упивается ее ароматом. Потом он осторожно коснулся губами ее щеки и прошептал: — И от тебя так хорошо пахнет.

Амелия не ответила. Способность мыслить окончательно ее оставила, все чувства были охвачены пламенем ужаса и растерянности. От их жара у нее кружилась голова.

— А теперь снимай свою сорочку, — тихо приказал он. — Делай это немедленно, или я ее с тебя срежу.

Наконец-то она обрела голос и ухватилась за жалкие остатки своей храбрости.

— Нет, сэр, я этого не сделаю.

— Ты меня испытываешь, девушка?

— Наверное, можно сказать и так.

Он обвел взглядом ее лицо, всмотрелся в глаза, а затем опустил голову и посмотрел на ее грудь. У нее в животе зародилось странное ощущение, и она попыталась отстраниться, но горец схватил ее за руку и удержал возле себя. Он снова заговорил, почти касаясь губами ее губ:

— Я предупреждаю тебя в последний раз. Я велел тебе раздеться, и если ты будешь продолжать сопротивляться, я снимаю с себя ответственность за то, что с тобой после этого сделаю.

Амелия, подняв голову, посмотрела на него и покачала головой.

— Я снова отвечу вам нет и, если потребуется, повторю это еще сто раз.

Амелия никогда не забудет жуткого звука рвущейся ткани — он будет ее преследовать до конца дней. Разорванная сорочка упала на пол, и холодный ночной воздух охватил ее обнаженное тело. Она обняла себя руками, прикрывая грудь.

— Тебе следовало сделать то, о чем я тебя просил, — произнес он, окинув беглым взглядом ее фигуру.

Затем он поднял сорочку с пола, прихватил ее край зубами и на глазах Амелии изорвал тонкую ткань в клочья.

Зайдя за спину, он всунул ей в рот кляп из обрывков сорочки и узлом завязал края у нее на затылке. Его теплые ладони опустились на ее плечи, и он ободряюще прошептал ей на ухо:

— Девушка, я не причиню тебе вреда, если ты станешь делать то, что я тебе говорю. Ты будешь меня слушаться?

Цепляясь за признаки милосердия, которые почудились ей в его голосе, она кивнула.

Он подошел к шкафу, извлек из него чистую сорочку и подал ее Амелии.

— А теперь надевай это, если не хочешь, чтобы я выволок тебя отсюда голой.

На этот раз она подчинилась, быстро надев через голову сорочку, натянув панталоны и накинув корсет. Не произнося ни слова, Мясник подошел к ней сзади и туго его зашнуровал.