Хотя родители были очень заняты, сочетая основную работу и хлопоты в нашем маленьком отеле, они находили время, чтобы отправляться всем вместе на каникулы.

Так, в 1996 году мы провели лето в Квебеке. Я запомнил этот год благодаря Олимпийским играм в Атланте. Мы с Симоном смотрели их по телевизору, сидя в гостиной наших канадских друзей, у которых была пасека рядом с островом Сен-Лоран. Мама утверждает, что именно здесь зародилось наше призвание – на диване перед экраном, который показывал победы Майкла Джонсона и Мари-Жозе Перек…

В другое лето, несколькими годами ранее, когда мы поехали в отпуск куда-то в центр Франции, мотор нашего «Рено Экспресс» отдал богу душу на пятидесятом километре пути. Тогда отец решил арендовать яхту в Аржелeс-сюр-Мер, чтобы мы могли совершить круиз по Средиземному морю, взяв вдобавок на борт еще одного из наших кузенов. У отца были весьма приблизительные представления о навигации, но для него вполне достаточные. Таким был мой отец. Казалось, он никогда не сомневается, все держит под контролем, хотя, наверное, в глубине души он понимал, насколько безрассудным с точки зрения безопасности был его метод воспитания. Помню, как мы с братьями и кузеном играли в шлюпке, привязанной к плывущей яхте, и я прыгнул в воду, прямо в открытое море… Не знаю, может, времена изменились, но нам это казалось нормальным, а сегодня я со своими дочками не сделаю и десятой части того, что мы вытворяли тогда.

Еще мы побывали в Марокко, где совершили поход по Атласским горам; отец организовывал здесь для своих клиентов несколько велосипедных туров. В ущельях, по которым проходил наш маршрут, в то время случилось наводнение, местный гид волновался, но отец заверил его, что он знает, что делает. В итоге мы оказались заперты стихией недалеко от деревни гида. Это была традиционная деревня в очень изолированном уголке страны. Три дня мы прожили у гида, ожидая, пока дорогу расчистят. Эти дни произвели на меня огромное впечатление. У жителей не было практически ничего, но они были счастливы поделиться этим с нами. Они захотели устроить праздник, потому что мы здесь. Праздник продолжался все три дня. Собираясь в путь, я подарил свою кепку мальчику немного младше меня. До сих пор помню его загоревшиеся глаза, удивленную и сияющую улыбку. Он смотрел на меня так, будто я подарил ему по меньшей мере дом. Я был очень тронут. Мне было лет двенадцать, но я не забыл тот божественный момент.

Конечно, в нашей вольной жизни в горах спорт был главным занятием. Горные и беговые лыжи, походы на снегоступах зимой; пешие походы, велосипед и бег летом – мы все время занимались спортом на открытом воздухе. Что касается меня, элемент соревнования всегда имел большое значение. Каким бы ни было средство передвижения, я должен был первым оказаться на вершине. Симон начал заниматься хоккеем, и, разумеется, я последовал за ним. Но, как до этого с занятиями дзюдо, я быстро понял, что не создан для контактного спорта. Думаю, ограничением стала и большая стоимость тренировок. Естественно, что мы втроем переключились на беговые лыжи. В лыжном клубе мы нашли продолжение занятий, к которым привыкли в семье. Преподаватели по лыжам делали акцент больше на удовольствии и прогулках на природе, чем на технике лыжного хода. Но они уже разглядели, что трое братьев Фуркадов имели некоторые способности и, в моем случае, определенный соревновательный дух.

Когда я получал хорошую оценку в школе, я гордился, только если оценка была самой лучшей. Если я был только вторым, я был разочарован, и по мне это было видно.

В спорте все было еще хуже. В лицее Фон-Ромё, куда ходил в спортивную секцию, я был окружен ребятами, которые постоянно занимались атлетикой, в то время как я посвятил себя беговым лыжам. Это мне не мешало плакать после кросса, если я не побеждал. Такое случилось только раз, в шестом классе. Потом я уже оккупировал высшую ступеньку пьедестала вплоть до поступления в лицей.

Симон, который во всем был моим предшественником, великолепно справлялся с ролью старшего брата. Он не раз вмешивался, когда я уже почти ввязался в драку. Даже Тибо, который впоследствии станет одним из моих лучших друзей, начал знакомство с того, что собирался набить мне морду. Много лет спустя он признался Симону, что его остановила только перспектива иметь дело с ним.

Симон занялся биатлоном за компанию со своими друзьями. Я же все повторял за старшим братом. Издалека. Даже если это его раздражало. Думаю, в то время он искал себя. Он казался созревшим для того, чтобы посвятить тело и душу какому-нибудь делу. Симон решил, что приложит все усилия, чтобы преуспеть в биатлоне: он очень тяжело переживал, что его не отобрали на чемпионат Франции, а его лучшие друзья туда поехали.

Со своей стороны, я был более одаренным, но и в большей степени дилетантом. Я вошел в команду Восточных Пиренеев. И мы часто ездили на сборы или соревнования в Альпы вместе с нашими врагами из Верхних Пиренеев.

Там-то я и встретил Элен.

Когда я перечитываю письма, которыми мы обменивались, мне почти стыдно, настолько они мне кажутся инфантильными. Я был ребенком, когда мы встретились на чемпионате Франции среди клубных команд в Альпах. Мне было 11 или 12 лет, но у меня был хорошо подвешен язык и довольно мало комплексов. Она была на год старше. Она мне понравилась, и поэтому я ее спросил в записке, подсунутой под дверь, не хочет ли она меня поцеловать. Странно, но она не приняла моего предложения! Насколько помню, она мне передала короткий ответ вроде «О, нет!». Думаю, тогда я действительно казался ей обузой, и она была права.

Год спустя она оказалась в Фон-Ромё, запертая сильной снежной бурей. И я снова попытал свою удачу. Думаю, на этот раз я был гораздо менее неуклюж. В этом возрасте мы быстро учимся и меняемся…

После того благословенного уик-энда не проходило и недели, чтобы мы не говорили по крайней мере час по телефону.

Первая часть нашей истории постепенно угасла из-за нашей удаленности, но мы снова встретились в 17 или 18 лет, при этом никогда полностью не прерывая все, что нас связывало. С тех пор наши отношения стали более серьезными, несмотря на то, что она уехала учиться в Тулузу, а я становился настоящим биатлонистом между Преманоном и Виллар-де-Ланс.

Это потрясающе, что сейчас Элен – моя жена, мать моих детей. В наших отношениях было несколько перерывов начиная с наших 14 лет, но мы никогда не переставали общаться и доверять друг другу. Я убежден, что без нее мне бы не удалось построить такую спортивную карьеру. Она дала мне стабильность чувств, в которой я нуждался. Что до меня, я никогда не лгал ей о том, какая жизнь ждет меня, а значит и ее, если она согласится разделить ее со мной. Недавно Элен напомнила мне, что в 14 лет я сказал ей: «Если ты станешь моей женой, ты будешь чаще видеть меня по телевизору, чем в реальности…» Наверно, я до конца не осознавал, что хочу стать тем, кем стал сегодня. Но, вспоминая те слова, не буду отрицать, что внутри меня жило стремление, интуиция. Я хотел стать таким, как те парни, что украшали стены моей комнаты. Хотел стать чемпионом с плаката. Это было больше, чем просто желание. Огонек, маленький огонек, который никогда не гаснет.