Майком состоялся последний скандал с криками и воплями, напряженно улыбнулся и сказал:

– Давай сделаем все по правилам, идет?

Вики выдохнула, только сейчас сообразив, что все это время не дышала.

– Конечно, без проблем.

Во всем мире полицейские прятались от своих эмоций за правилами.

Пока они беседовали, опустевшие вагоны медленно тронулись со станции.

– …Услышав крик, ты побежала на южную платформу, пересекла пути перед прибывающим на северную платформу поездом, чтобы оказаться возле тела. Пока ты пересекала пути…

Вики хотелось провалиться сквозь землю. Из всех, кого она знала, Дейв Грэм был наименее склонен осуждать других, но даже он не мог скрыть свою реакцию на ее выходку.

– …ты увидела нечто, напоминающее человека, в свободном развевающемся одеянии. Оно промелькнуло между тобой и огнями поезда. Верно?

– В целом да.

Если убрать все точно задокументированные детали, ее поступок звучал очень глупо.

– Хорошо. – Он закрыл блокнот и почесал нос. – Ты здесь задержишься?

Вики скосила глаза на полицейского фотографа, который щелкал камерой, делая очередную серию снимков. Майка нигде не было видно, но она услышала, как он в туннеле отдает команды своим фирменным голосом – «дарованием божьим отделу по раскрытию убийств». В туннеле… Волосы у нее на затылке встали дыбом, когда она вспомнила ощущение чего-то темного, затаившегося там. На ум приходило только одно слово – «зло». Внезапно ей захотелось предупредить Челлучи, попросить его быть осторожным. Но она этого не сделала. Она знала, как Майк отреагирует. Как она бы отреагировала, будь на его месте.

– Вики? Так ты останешься?

Она уже готова была сказать «нет», мол, вы знаете, где меня найти, если понадобится дополнительная информация, но любопытство – а ей хотелось узнать, что полиция обнаружит, посмотреть, сколько ей удастся продержаться в непосредственной близи к работе, которую она так любила, и при этом не раскиснуть, – превратило «нет» в ворчливое «какое-то время». Разрази ее гром, если она позорно сбежит.

Пока Вики наблюдала, Челлучи поднялся по ступенькам на платформу и заговорил с криминалистом, указывая рукой в сторону путей. Тот спорил и отвечал, что ему для работы требуется освещение получше, но Челлучи лишь отмахнулся от него. Фыркнув, криминалист подхватил свой чемоданчик и направился в туннель.

Как всегда, само очарование, подумала Вики. Челлучи тем временем поднял с пола ее пальто и прошествовал к ней, обходя стороной медиков, паковавших тело в оранжевый пластиковый мешок.

– Дай угадаю. – Она подала голос, как только он приблизился. Фраза прозвучала сухо, почти саркастически, и Вики надеялась, что по интонации нельзя было распознать тех эмоций, что обуревали ее и от которых кишки у нее скручивало спазмами. – Единственные отпечатки пальцев на месте преступления – мои?

Конечно, отпечатков было множество, но кроме кровавых ладоней Вики остальные идентифицировать пока не представлялось возможным – этим займется центральный офис.

– В яблочко, Шерлок. – Он швырнул ей пальто. – Кровавый след ведет в нишу для работников и там обрывается.

Вики нахмурилась, пытаясь восстановить в памяти, что произошло до того, как она выскочила на платформу.

– Ты проверил южную сторону?

– Там след и обрывается, – сказал он тоном, который подразумевал «не учи ученого». Челлучи поднял руку, чтобы упредить ее следующий вопрос. – Один из констеблей поговорил с дедушкой, пока Дейв разбирался с тобой, но старик практически в истерике. Без конца твердит об Армагеддоне. За ним приедет зять, а я поговорю с ним завтра.

Вики бросила взгляд на противоположную платформу, где пожилой мужчина, который следом за ней вышел из автобуса и спустился в метро, разговаривал с женщиной-полицейским. Даже издалека он выглядел паршиво. Лицо стало серым, и, судя по всему, он тараторил, не контролируя себя. Костлявой рукой с опухшими костяшками он вцепился в рукав полицейского. Вики вновь обратила внимание на своего спутника и спросила:

– А что с метро? Его закрыли на ночь?

– Да. – Майк махнул в конец платформы. – Хочу, чтобы Джейк снял пальчики и исследовал нишу. – Вспышки говорили о том, что фотограф еще работает. – Не тот случай, когда мы можем обернуться за пару минут. – Майк спрятал руки в карманах пальто и нахмурился. – Хотя по тому, как Транзитная комиссия кудахтала, можно подумать, мы закрыли метро в час пик, чтобы арестовать за разбрасывание мусора.

– А по-твоему, с чем мы имеем дело?

Вики насколько могла открыто спрашивала Майка, ощутил ли он то же, что почувствовала она, чем бы это ни было.

Он пожал плечами.

– Это ты мне скажи: ты рисковала, чтобы оказаться в самой гуще этой заварушки.

– Я была на месте, – рявкнула она. – Ты бы предпочел, чтобы я проигнорировала ситуацию?

– У тебя не было при себе оружия, не было прикрытия, ты понятия не имела, что здесь происходит. – Челлучи слово в слово воспроизвел тот же перечень, что она зачла себе раньше. – Ты не могла все забыть за восемь месяцев.

– А что бы ты сделал? – проскрежетала она сквозь стиснутые зубы.

– Уж не стал бы пытаться убить себя только ради того, чтобы доказать: я все еще могу.

Воцарившаяся тишина обрушилась на нее, словно цементные блоки, и Вики сжала зубы под ее весом. Неужто все так и было? Она уставилась на мыски ботинок, затем снова подняла глаза на Майка. При росте в метр семьдесят семь ей редко приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на мужчину, но Челлучи с его метром девяносто три заставлял ее чувствовать себя почти крохотной. Она ненавидела это ощущение.

– Если мы снова о том, как я уволилась из полиции, то я ухожу.

Майк устало поднял обе руки, показывая, что сдается.

– Ты права. Как всегда. Прости. Мы не будем говорить о прошлом.

– Ты поднял эту тему, – бросила она враждебно, но ей было все равно, как прозвучала фраза. Ей стоило прислушаться к своему инстинкту и уйти сразу после того, как она дала показания. Она была не в своем уме, когда решила остаться в досягаемости Челлучи.

У него дернулась челюсть.

– Я же извинился. Давай, играй в суперженщину, если тебе так этого хочется. Но, может, – добавил он сдавленным голосом, – мне не хочется видеть, как тебя убьют. Может, я не готов забыть о восьми годах дружбы…

– Дружбы?

Вики почувствовала, как приподнимаются брови.

Челлучи запустил пятерню в волосы, оттягивая локоны: он всегда использовал этот жест, когда пытался усмирить свой гнев.

– Может, я не готов забыть о четырех годах дружбы и четырех годах секса из-за какого-то сраного разногласия!

– Просто секс? И все? – Вики ухватилась за соломинку, игнорируя куда более серьезную причину их размолвки. Им всегда хватало о чем поспорить. – Для меня это был не просто секс, детектив!

К этому моменту они оба уже орали.

– Разве я сказал, что это был просто секс? – Он широко развел руки, его рокочущий голос отражался от облицованных плиткой стен метро. – Это был великолепный секс, так пойдет? Сногсшибательный секс! Это был… Что?

Констебль Уэст, покрасневший как помидор,