– Вы загораживаете путь телу, – сказал он, заикаясь.

Прорычав нечленораздельное проклятие, Челлучи дернулся к стене. Пока каталка проезжала мимо, а содержимое оранжевой флюоресцентной сумки перекатывалось из стороны в сторону, Вики сжала кулаки и подумывала о том, чтобы заехать Челлучи по его красивой физиономии. И почему она позволяла ему так на себя влиять? У него был талант пробивать все тщательно возведенные ею щиты и ворошить эмоции, которые, как ей казалось, она держала под контролем. Черт бы его побрал. То, что на этот раз он был прав, ничуть не помогало. Уголки губ поползли вверх. По крайней мере, они снова разговаривали…

Когда каталка проехала мимо, она распрямила пальцы, положила ладонь на руку Челлучи и сказала:

– В следующий раз я все сделаю по правилам.

Она таким образом извинялась, и Майк это знал.

– С чего вдруг начинать? – вздохнул он. – Послушай, насчет твоего ухода из полиции… Ты не слепая, Вики, ты могла остаться…

– Челлучи… – Она проскрежетала его имя сквозь стиснутые зубы. Он никогда не знал, когда остановиться.

– Забудь. – Он протянул руку и поправил ее очки на носу. – Подбросить тебя до центра?

Вики взглянула на свое безнадежно испорченное пальто.

– А почему бы и нет?

Пока они вслед за каталкой поднимались по ступеням, Майк легонько ударил ее кулаком по руке.

– Здорово снова с тобой препираться.

Вики сдалась – последние восемь месяцев в лучшем случае можно было назвать карательной победой – и ухмыльнулась.

– Я тоже по тебе скучала.

В понедельник заголовки газет трубили об убийстве на всю первую полосу. В таблоиде даже напечатали цветную фотографию каталки в момент, когда ее выкатывали со станции. Мешок с телом непристойно пестрел на темно-синем и сером фоне. Вики швырнула газету на растущую стопку макулатуры слева от письменного стола и принялась грызть ноготь. Теория Челлучи, которой он скрепя сердце поделился, пока они ехали в центр, строилась на наркоте и чем-то вроде пристежных когтей.

– Как у того парня в фильме.

– Там была перчатка с лезвиями, Челлучи.

– Неважно.

Вики в эту теорию не верила и знала, что Майк разделяет ее точку зрения, но до тех пор, пока у него не появится больше фактов, ничего лучше он придумать не мог. Как правило, его финальные заключения не имели ничего общего с первоначальной теорией – просто он терпеть не мог работать ни с чем. Вики же позволяла фактам падать в пустоту и смотрела, во что эта куча потом превращается. Проблема заключалась в том, что на этот раз факты продолжали падать. Ей требовалось больше информации.

Рука потянулась к телефону и замерла на полдороге, затем Вики отдернула ее. Дело ее больше не касалось. Она дала показания – на этом ее причастность заканчивалась.

Вики сняла очки и протерла линзы толстовкой. Мир по краям размазался, пока не создалось впечатление, будто она смотрит в заполненный туманом туннель, достаточно широкий туннель, чтобы можно было спокойно жить. Пока она потеряла примерно треть бокового зрения. Пока. Дальше могло стать только хуже.

Очки корректировали исключительно близорукость. С остальным ничего уже не могло помочь.

– Хорошо, это дело Челлучи. Прекрасно. У меня своей работы хватает, – твердо сказала она себе. – Той, с которой я могу справиться.

И которой ей стоило заняться. Сбережений не хватит надолго, а в ее обойме дел было пока не так много патронов: проблемы со зрением вынуждали отказывать потенциальным клиентам не раз.

Стиснув зубы, она пододвинула к себе толстенный том торонтского телефонного справочника. Если повезет, Ф. Чан, которого она искала, наследник кругленькой суммы денег, завещанной ему покойным дядюшкой из Гонконга, окажется одним из двадцати шести в списке. Если нет… что ж, было еще целых три страницы Чанов, шестнадцать колонок, приблизительно тысяча восемьсот пятьдесят шесть имен, и она готова была побиться об заклад, что по меньшей мере у половины в семье найдется хотя бы один Фу.

А тем временем Майк Челлучи будет искать убийцу.

Она выбросила эту мысль из головы.

Нельзя быть полицейским, если ты не видишь.

Она заварила эту кашу, ей и расхлебывать.

Терри Нил ссутулилась и прислонилась спиной к стенке лифта, сделала несколько глубоких вдохов и, когда, как ей казалось, чуть зарядилась энергией, подняла руку, чтобы посмотреть на часы.

– Почти половина первого? – простонала она.

И куда подевался понедельник? Какой вообще смысл ехать домой? Мне сюда возвращаться через восемь часов. Она чувствовала тяжесть пейджера на бедре и молилась, чтобы ее не выдернули из дома раньше. Компания уже получила причитающееся ей сегодня: чертова пищалка начала вопить еще в 04:20 утра, когда она садилась в машину. Так что, может, ну может, они оставят ее в покое на сегодня?

Двери лифта с шипением разъехались, и Терри потащилась к подземному гаражу.

– Попытка номер два уехать из офиса, – пробормотала она.

Слегка щурясь под ярким светом флюоресцентных ламп, она двинулась через практически пустое помещение. Ее тень плясала, как спятившая марионетка. Она всегда ненавидела холодный и жесткий флюоресцентный свет: в нем мир казался решительно враждебным, остро очерченным. А сегодня…

Она покачала головой. От недосыпа в голову лезли сумасшедшие мысли. Борясь с желанием обернуться, она наконец достигла единственного плюса бесконечных переработок.

– Привет, крошка. – Она порылась в кармане в поисках ключей от машины. – Скучала по мне?

Терри открыла багажник хетчбэка, с трудом подняла портфель – чертова сумка весит, наверное, все три сотни фунтов – и затолкала его внутрь. Облокотившись на герметичную прокладку, Терри замерла. Она была наполовину в салоне, вдыхая запах свежей краски, нового винила, нового пластика и… тухлой еды. Нахмурившсь, Терри выпрямилась.

По крайней мере, запах не из моей машины…

Зажав нос, она закрыла багажник и обернулась. Пусть о запахе завтра позаботится охрана. Ей хотелось оказаться дома.

Потребовалось мгновение, чтобы осознать – домой она все же не попадет. Крик достиг горла в тот момент, когда ее шеи не стало. Вопль превратился в бульканье из разорванной трахеи.

Последним, что она увидела, когда ее голова запрокинулась, были темные кровавые потеки на новой машине.

Последнее, что она услышала, – настойчивое жужжание пейджера.

Последним, что она почувствовала, было прикосновение рта к тому, что осталось от ее горла.

Во вторник утром на первой полосе бульварной газеты красовался заголовок «ОТОРВИГОЛОВА НАНОСИТ ОЧЕРЕДНОЙ УДАР». Из-под него на Вики смотрел тренер «Торонто Мейпл Ливз», надпись под фотографией – уже не в первый раз за сезон – гласила, что пора бы его турнуть: «Ливз» вновь оказались в самом низу худшего дивизиона в лиге.

– Увольте владельца, – пробормотала Вики, поправляя очки на носу и разглядывая мелкий шрифт под заголовком. – История на странице два.

А на второй странице вкупе с фотографией подземного гаража и истеричным рассказом женщины о том, как она обнаружила труп, шло описание изувеченного тела, полностью совпадающее с тем, что