Данилевский улицезрел любимую, оставшуюся на том же месте, но на ее шубе почему-то исчез рукав… С тех пор Данилевский терпеть не мог меховую одежду.

«Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в кино, но мы, как птицы, садимся на разные ветки и засыпаем в метро…» — продолжало звучать по радио.

«Увы, это так, — усмехался Данилевский всякий раз, как слышал эти слова. — Сколько актерского мастерства пропадает в нас!»

Как тяжела была после тех свиданий дорога домой! Каждый из них втайне от другого поглядывал на часы.

Приехав обратно на городской вокзал, они спускались в метро, коротко целовались на прощание и разлетались по разным направлениям: он — до «Площади Ленина», а она — на другую линию, до «Василеостровской».

А потом он развелся с женой. Конечно же, причиной тому была Лана. Данилевский хотел, чтобы любимая женщина принадлежала только ему, и, сознавая, что кто-то должен сделать первый шаг, взял его на себя, тем более что отношения с Аллой стали совсем никуда не годными. Только Лана почему-то боялась ответных действий.

Вздохнув, Данилевский отпил уже остывший кофе. Быть может, сегодня она позвонит. В ожидании этого можно было и дальше коротать время в виртуальном мире. «Какое прекрасное изобретение — сотовый телефон, — подумалось Данилевскому. — Можно безбоязненно занимать телефонную линию Интернетом». В те годы выделенная линия была большой редкостью, интернет чаще всего подключался через городскую телефонную сеть.

Итак, что пишут во Всемирной Паутине?..

Да все то же. Весь мир и Санкт-Петербург в частности готовятся к встречи Миллениума, который настанет в ближайший Новый год. Президент был там-то и сказал то-то…

Франция. В Париже на Эйфелевой башне таймер отсчитывает оставшееся до Миллениума время.

Королевство Мерхенхафт. «Минуточку, что это за страна такая? Какое-то мелкое княжество, что ли?» Заголовок гласил: «Монарх-долгожитель готовится отпраздновать очередной день рождения».

2

Принцесса Виктория

Вдруг здание затряслось. Данилевский почувствовал, как вибрируют пол и мебель под ним, услышал, как дрожат книжные полки у стены напротив. Так было всякий раз, когда по улице проезжал трамвай. Со шкафа, на который Данилевский обычно забрасывал ненужные журналы и прочий бумажный хлам, что-то упало. Потом тряска прекратилась — трамвай уехал.

Данилевский выбрался из-за стола и поднял упавшую книгу. Это оказалось старое издание сказок Шарля Перро. Он вспомнил — недавно приходили приятели с маленьким ребенком, и, чтобы развлечь малыша, для него нашли книжку с цветными картинками. После ухода гостей Данилевский и забросил книгу наверх.

Одна из иллюстраций была вынесена на обложку: на ней прекрасный принц держал за руки очнувшуюся от столетнего сна принцессу Аврору. Позади них в камине ярко горели дрова. На чугунной каминной решетке красовались несущие всадников лошади, а сверху, на полке, стояли замысловатые часы. Их циферблат был увенчан короной, которую поддерживали два льва…

* * *

За окнами замка давно стемнело. Полумрак огромного зала нарушал лишь отблеск камина; за чугунной решеткой с изображениями всадников весело потрескивали дрова, изредка взметая в дымоход яркие искры. На каминной полке отсчитывали время старинные фарфоровые часы в виде двух львов, поддерживающих корону над циферблатом. Напротив камина стояло огромное кресло. Спинка его была так высока, что даже самый крупный человек, усевшись в него, показался бы маленьким. Вся обстановка зала с её готическими окнами, тяжелыми бархатными портьерами и старинными книжными шкафами должна была подчеркивать ничтожность каждого, кто сюда входил.

В кресле, держа на коленях раскрытую книгу, сидела девушка. Её и без того худенькое тело казалось в нем совсем крохотным, ноги в потертых джинсах едва доставали пола. Длинные волосы рассыпались по плечам. Казалось, книга ее не интересовала; откинувшись на спинку, она смотрела в огонь, мечтая о чем-то прекрасном, будто в языках пламени было отражение её грёз.

Этот мрачный замок был её родным домом, знакомым и любимым с детства. Она знала каждый его закоулок, каждый потайной ход, выстроенный за много веков до её рождения — её, Принцессы Виктории.

С недавнего времени Принцесса была влюблена.

Предметом ее страсти был… нет, не прекрасный принц. И не доблестный рыцарь. Как ни удивительно, это был уже весьма немолодой человек, король из соседнего Сагского королевства. Звали его Густав Девятый.

Густав Девятый, несмотря на зрелый возраст, слыл обаятельным и даже красивым, при этом имея репутацию жесткого и эгоистичного человека. Он не любил в чем-либо себе отказывать. Он покорял женские сердца, и о его любовных похождениях слагали легенды. Виктория эти легенды знала, но все же надеялась, что с её появлением жизнь короля Густава переменится. Вот и сейчас, глядя в огонь камина, она видела себя бесконечно счастливой, а рядом с собой — самого дорогого на свете человека. Короля Сагского, Густава Девятого.

Мечтания Виктории прервали материнские шаги.

— До празднования дня рожденья короля Иоганна осталась всего неделя, — сказала королева Августа, войдя в каминный зал. — Ты не забыла? Мы поедем в Тибий в среду и пробудем там два дня.

Тибий был столицей королевства Мерхенхафт, где правил уже упомянутый Иоганн.

— Не забыла, — ответила Виктория. — Только не помню, сколько лет ему исполняется. Сто пятьдесят или сто пятьдесят девять?

Правителя королевства Мерхенхафт Иоганна соседи за глаза называли Мумией. Он был настолько стар, что все вокруг (а может быть, даже он сам) забыли его истинный возраст. Поговаривали, будто он болен раком, но это продолжалось десятилетия, а Король Иоганн не умирал. Болезнь высушила его, сделав похожим на мумию, но так и не могла победить.

— Кажется, сто пятьдесят девять, — усмехнулась королева Августа. — А что с твоим новым платьем?

— Завтра первая примерка.

Для принцессы Виктории специально к предстоящему в Мерхенхафте торжеству шили вечернее платье. Хотя король-Мумия праздновал свой день рождения ежегодно, Виктории предстояло побывать на его празднике впервые. Дело в том, что ее совершеннолетие наступило только в этом году, и соответственно она только теперь получила право присутствовать на торжествах и балах.

— Ладно. Проследи, чтоб все сделали в срок, — сказала королева Августа.

— Конечно, мамочка, — ответила Виктория и мечтательно произнесла: — Интересно, приедет ли Густав Девятый?..

Королева Августа вздрогнула. Она помнила, как ее дочь в день своего совершеннолетия, на который по традиции съехались правители всех сказочных королевств, впервые увидела этого человека. И с тех пор имя Густава Девятого не сходило с ее уст.

— Он стар для тебя, — сказала королева тоном, не терпящим возражений.

— Мамочка, ему всего пятьдесят шесть! Это же не король Иоганн! — хихикнула Принцесса Виктория.

— Всё равно, для тебя — старый. Он могущественный