— И чем же я мог бы Вам быть полезен, милостивый государь? — его цепкие глаза изучали меня.

— Собираю материал о русских ветеранах второй мировой войны. Не могли бы Вы мне помочь в этом деле? — я вопросительно смотрел на него.

— Но я не совсем русский, — мужчина мягко улыбнулся, потом пояснил: — Всегда был и являюсь гражданином Франции, русский только по происхождению.

Мне показалось, что его морщинки под глазами тоже улыбались.

— Но Вы же воевали? — я попытался уточнить.

— В те времена все воевали: кто с бошами, кто с собой, — улыбка померкла, старик вздохнул. Он задумался на мгновение, затем в его глазах, как мне показалось, блеснула мысль: — Сейчас я устал — возраст берёт своё. Но, быть может, мы могли бы встретиться завтра? Если Вам будет угодно, — на этот раз вопросительный взгляд был направлен на меня.

Я закивал головой:

— Да, конечно. Когда Вам будет удобно?

— Не возражаете, если наше рандеву состоится завтра в восемь часов утра около колокола? — предложил мой собеседник, я не успел ответить, как он добавил, извиняясь: — Простите старика: рано встаю.

— Да, буду, — ответил я, потом улыбнулся: — Остров рано просыпается.

— Тогда покойной ночи, — мужчина развернулся и, опираясь на палку, медленно побрёл вниз по улице…

На следующее утро около восьми я подошёл к мемориалу погибшим защитникам Мальты на берегу Великой Бухты. Под куполом огромной белой беседки чернел многотонный колокол. Он хмуро молчал, как будто что-то вспоминая, но он вспомнит, обязательно вспомнит: его час пробьёт в полдень, напоминая уже нам о прошедших днях.

Я поднялся по ступеням к монументу и сверху оглядел окружающие площадки. «Вот он!» — безошибочно узнал нового знакомого. Тот стоял спиной ко мне, опираясь на ограду вдоль обрывистого берега. Быстро сбежав со ступеней, подошёл к мужчине.

— Здравствуйте. Извините, если заставил ждать, — поздоровался я.

— Доброе утро, — он повернул голову в мою сторону. — Нет. Не беспокойтесь. Гуляю. Сегодня прекрасная погода.

Я посмотрел на небо, усеянное низкими облаками. Старик заметил мой взгляд, улыбнулся, его впалые щёки немного округлились.

— Прекрасная погода для нас, если нет дождя и сильного ветра, — тут же пояснил он.

«Так мало нужно для прекрасной погоды на Мальте», — вспомнил я лёд и сугробы, покрытые грязной кашей от московских «пробок».

Мой знакомый (кстати, ещё не узнал его фамилию) кивнул на лавочки перед монументом:

— Пройдёмте туда. Там нам будет удобнее.

Я понимал, что долго стоять ему тяжело, и мы зашагали к лавкам. В это время здесь было пустынно: вездесущие китайские туристы ещё не проснулись. Мы расположились с краю одной из скамеек.

— Я так и не представился, — старик посмотрел на меня. — Виктор Васильевич Ракитов, — взяв небольшую паузу, продолжил: — Но это для русских. На самом же деле Викто́р Ракито́ф, — он сделал ударение на последних слогах имени и фамилии, — гражданин Франции от рождения и полагаю, — он вздохнул, — уже и до смерти. Действительно, принимал участие в событиях блокады острова в сороковые, — он замолчал и посмотрел на колокол. Тот продолжал молчать.

— И много здесь ветеранов русского происхождения? — я задал вопрос.

Ракитов взглянул на меня и покачал головой:

— Я таких не встречал. Служил в британских конвоях: англичане, австралийцы, новозеландцы, немного французов и, конечно, сами мальтийцы.

— А после войны? — прозвучал очередной мой вопрос.

— После войны меня война уже не интересовала, — Ракитов поморщился, его улыбка улетучилась.

— Понимаю, — кивнул я, хотя ничего не понимал.

— Может быть, пройдём в кафе? — он посмотрел в сторону улицы, уходящей в центр города. — Я знаю поблизости одно. Приглашаю на чашку кофе, — мой новый знакомый встал, как будто вопрос был решён, и двинулся в город.

— Спасибо за приглашение, — я встал и последовал за ним.

Пустое кафе встретило нас тишиной: сегодня выходной, раннее утро, посетителей немного. Но вскоре нам принесли по чашке кофе и вазочку с медовой выпечкой.

— Почему Вы не прогнали меня, как обычно делают с надоедливыми писаками? — напрямую спросил я старика, отхлебнув глоток ароматного напитка.

— Вчера был в клинике. Сколько мне ещё осталось? — он задумчиво помешал своё кофе, хотя сахар не клал. Я молчал, ожидая продолжения.

— Может быть, так оставлю последний след? — Ракитов перевёл взгляд с чашки на меня. Я молчал.

— Время стирает всё. Сотрёт и меня, и мою историю, — мужчина потёр ладони о чашку, пытаясь согреть их.

— Надеюсь, Вы не будете против? — я достал смартфон и открыл интерфейс диктофона.

Старик равнодушно посмотрел на мой аппарат:

— Как Вам будет угодно, — согласился мой собеседник.

Мой палец нажал на указатель «Запись», индикатор начал отсчёт времени.

Я вытащил пачку и попытался достать сигарету, но, вспомнив, что курение в кафе запрещено, затолкал её назад.

— Как же Вы попали на остров? — первое, что мне пришло в голову.

— Действительно, как я попал на Мальту? Почему остался? Ведь по происхождению я русский, по паспорту — гражданин Франции. Но это длинная история. Жизнь иногда бросает нас из стороны в сторону — страшные моменты. Кто-то переживает их, кто-то нет, — задумчиво произнёс он

— Но Вам повезло. Вы выжили, — заметил я.

— Да, повезло, — вздохнул старик и посмотрел на чашку. — Но кому-то удача была не так благосклонна.

Казалось, мужчина собирался с силами, словно перед прыжком в ледяную воду. И он решился! Взял чашку, сделал небольшой глоток и заговорил:

— Родился в Париже, в семье эмигрантов из России — как вы любите говорить — первой волны. Мой отец служил учителем словесности в одной из гимназий Петербурга, но после большевистского переворота он с матушкой уехал из страны. Матушка была уже в положении. Сначала в Берлин, потом во Францию, в Париж. Почему он уехал из страны, отец не любил говорить: уехал и уехал. Из коротких реплик, иногда проскальзывающих между родителями, я понял, что на него были какие-то компрометирующие материалы у тайной полиции большевиков. Он был обречён, и у него не было другого выхода, как бежать, что он и сделал. Это было не сложно: в то время