— Да уж. Это удел таких лузеров как, как мы, — тяжко вздохнула подруга. — Вот бы в резюме потом этот прокаченный скилл указать…

— Вот здесь, видите небольшая киста в затылочной части? — До меня почти эхом доносится голос врача. Настолько меня пришибло к стулу новостью. По результатам биохимического анализа и электроэнцефалографии обнаружилось наличие опухоли. Еще и слишком заковыристой, насколько я поняла.

«Мне всего двадцать один», — хотелось возразить мне, но даже на это я не была способна. Сидела, открыв рот и застыв, глядя на движущуюся указку доктора по снимку моего мозга.

— Александра, вы слышите меня? — доктор коснулся рукой моего плеча, и произнес уже чуть более мягким тоном: — Нам повезло, что опухоль обнаружилась на ранней стадии. У нас есть достаточно времени, чтобы успеть сделать операцию. Вот только…

— Да? — я чуть ожила при слове «операция». Значит все не так страшно, я не умираю?

— Такую операцию мы здесь не сможем провести, но их делают в Германии. В Дюссельдорфе есть клиника, которая сможет взяться за вашу операцию. Все будет довольно быстро. Вот только…

Опять его «вот только». Да что такое?

Вопросительно смотрю на него, и, вздыхая, врач наконец произносит то, что так боялся сказать.

— Операция будет стоить примерно триста тысяч евро.

В затупе смотрю на него, пытаясь пересчитать на рубли. Какой сейчас вообще курс? Я как-то не особо связывалась с валютой. Не приходилось, видите ли.

— Эмм… Это… — бормочу я, возведя глаза к потолку. Так, от восьмидесяти пяти до девяноста умножаем на триста. Или лучше… Нет, возьму одну цифру. Ах, черт.

— Это почти двадцать семь миллионов рублей, — ровно произносит врач, прервав мои попытки, и быстро что-то пишет на бумаге, пока я пытаюсь осмыслить услышанное.

— Вот телефон, звоните напрямую мне. Если сумму удастся собрать в ближайшие две недели, то риски будут минимальны. Но чем больше мы тянем, тем ближе приближаемся к той черте, когда опухоль может стать неоперабельной.

Он говорил что-то еще, но я уже не слушала. Перед глазами встало лицо бабушки.

Почти двадцать семь миллионов рублей. Черт.

В маршрутке ехала, уставившись невидящим взглядом в окно. Не могла понять свои ощущения. Ни страха умереть, ни страха мучиться от болей у меня не было. Только одно стучало в голове железным молотком, разрывая виски.

**

— Ты сегодня поздно, — бабушка вышла ко мне навстречу, шаркая пушистыми тапками по полу.

— Допзанятия были, — целую ее в морщинистую сухую щеку и двигаю на кухню, чтобы отнести продукты.

Карточка с бабушкиной пенсией была у меня, потому что она почти не выходила на улицу после инсульта, хоть врачи и советовали больше проводить времени на свежем воздухе. Да только где? Из подъезда только выйди — сразу загазованное шоссе через лужайку. Вряд ли ей станет тут лучше.

Я все мечтала свозить ее на море в далеком будущем, а теперь даже не знаю.

У меня даже работы нет. Кроме жалкой стипендии я ничего не имею. И даже если я сейчас устроюсь на работу, это мне не поможет.

— Опять ничего не ела, ба! — я осматриваю содержимое полок, приподнимаю крышки кастрюлек.

Борщ нетронутый, голубцов столько же, сколько я и варила вчера.

— Да аппетита не было. Не бухти, сейчас с тобой поем. А ты чего такая грязная, как из помойки? Ужас, юбка вся в разводах…

— Велик поломался по дороге, а утром еще дождь был, шлепнулась в лужу. — Ложь из моих уст вылетала слишком просто, и меня это угнетало.

— Чем завтра займемся? — спросила бабушка. — Выходные начинаются. Сыграем в лото?

— Сыграем, — согласилась я. — Предлагаю в парк выбраться.

Бабушка скривила лицо, но кивнула. Я втайне обрадовалась, что не пришлось ее уговаривать. Пока тепло, нужно как можно чаще выгонять ее на улицу.

Поужинав, мы разошлись по комнатам: бабушка уютно угнездилась смотреть «Поле чудес» с Якубовичем, а я легла на кровать, бессмысленно пялиться в потолок. Страшный диагноз никак не исчезал из головы, не давал отвлечься.

Конечно, мне было страшно умереть. Врала я сама себе, когда думала, что страха нет. Мне всего двадцать один, у меня вся жизнь впереди, ведь так?

И еще сердце сжималось от страха за свою бабушку. Она только недавно пережила инсульт и врач сказал делать все необходимое, чтобы у нее не возникало причин для беспокойства. А тут любимая и единственная внучка умирает. Ее это убьет. Я точно знаю, что она не переживет.

Она и сама частенько поговаривает, что если бы не я, долго бы не задержалась на этом свете. И хоть я всегда машу рукой и демонстративно вздыхаю на эти реплики, сейчас я не могу их проигнорировать.

Обвела взглядом квартиру в нашем районе. Даже если ее продать, то это будет только одна десятая часть суммы. Где же взять остальное? Кто мне даст такой кредит?

Думать одной было тяжело и невыносимо, поэтому я решила поделиться со своей тайной со Златкой. Все-таки, она моя лучшая подруга, может подскажет что-то, даст совет как быть.

Я набрала знакомый номер, но потом тут же сбросила. Нет, о таком лучше сказать лично, не по телефону.

Не зная, как еще отвлечься от плохих мыслей, я достала лекции и усиленно принялась делать домашнее задание. Через какое-то время мне это удалось, и рука перестала подрагивать и привычно запорхала над тетрадными листами.

По розовощекому лицу подруги бежали слезы ручьем. Даже я еще не плакала, а Злата уже на Средиземное море воды собрала. Такая она впечатлительная.

— Как же так? Как такое может быть? — всхлипывает подруга, сжав мою руку. Я сижу, отвернувшись к панорамному окну кафешки и ничего не отвечаю. Я и сама не знаю. Жизнь пнула меня под самый зад, столкнув с дороги на обочину. — Саш, ты же такая молодая…

Острым скрежетом последняя фраза режет меня по сердцу.

— Давай расскажем Тиму. Он подскажет, у него всегда в голове план по любому поводу, — предлагает Злата, и, впервые за всю нашу встречу, я чувствую себя обнадеженной.

Как я могла забыть про Тимку?

Тимка — мой лучший друг, завершающий наше ботаническое трио. Правда, в этом году с экономики он перевелся на факультет прикладной информатики, поэтому теперь встречаемся с ним только на совмещенных лекциях. В прошлом году мы были не разлей вода, всюду были втроем. А теперь только я и Злата. Но все равно продолжаем дружить и тусоваться вместе.

— Да, давай, — взволнованно согласилась я, встрепенувшись. — Я как-то даже не подумала о нем.

Подруга права. Тимка самый оптимистичный и деятельный энтузиаст, которого я когда либо знала. У него всегда куча идей в голове, всегда на все есть решение. Он, наверняка, придумает что делать.