– Это твоя первая битва, сыне?

– Я уже опоясан мечом, дядя! Сам палатин Старшей…

– Ты слишком уверен в победе.

– А как иначе, дядя? Как может быть по-другому? Столько рыцарства я не видывал… даже во сне. Разгоним эту босоту, разнесем на четыре стороны Ведды.

– Шпоры тебе, кажется, за глупость дали.

– Как?! Что вы такое говорите? Я ведь побил и повалил Драга – так, что земля затряслась. На турнире в Старой Гнездице. Дядя, когда бы это сказал другой человек, а не вы, я…

– И что бы ты мне сделал?

– Вам – ничего. – Чамбор закусил губу. – Отец наказал вас слушаться. Вот я и слушаюсь. Все дурное выпускаю… в другое ухо.

Они шли молча, глядя на лагерь, бьющиеся на ветру хоругви лендичей, украшенные башками кабанов, медведей да туров станицы монтанов, дреговичей и подгорян. Проходили мимо шатров рыцарских и владычных – круглых и овальных, двух– и одностолбных. Украшенных вьющимися, подобно змеям, орнаментами и тамгами.

Милош отозвался, лишь когда они добрались до его скромного постоя. Два воза, кони привязаны к вколоченным в землю столпам, под полотняным навесом. Широкий длинный шатер, украшенный гербом – Дружицей. Костер давно угас.

– Чамбор, я позвал тебя, поскольку тебе доверяю. Тебе одному.

– Большая честь для меня, дядя. Мой меч…

– Мне не нужен меч, мне нужен твой разум. Ты молодой, смелый и порывистый, только рассудительности тебе недостает. Но это придет со временем, надеюсь.

Чамбор не стал возражать.

– Хочу попросить тебя кое о чем: чтобы ты опекал моего сына.

– Боитесь смерти? Вы, славный Милош из Дружицы? А меня называете глупцом?

– Никто не ведает, что нам на завтра писано. Сыну моему пять… нет, шесть весен. Он в Дружице с моей… женой.

– Что я, нянька, дядя? Я приехал, чтобы сражаться, а не детишек развлекать.

Милош ухватил его за стеганку под шеей. Сильно, хищно, словно вместо пальцев у него выросли когти.

– Не болтай почем зря, меня и так от ярости трясет, – крикнул. – Тебя, когда ты был мал, тоже кто-то вынес из горящего подворья во время битвы с дреговичами. Иначе ты здесь не стоял бы, дурья твоя башка!

Дернул его и толкнул, потом убрал руку.

– Не сердитесь… Я просто… Отчего не поручите опеку кровному брату, Пелке?

– Они слишком хорошо знакомы с Венедой, – отрезал Милош. Тряхнул головой, словно избавляясь от дурных воспоминаний. – Слово мое и волю подтвердит Прохор, старший слуга, и брат Лотар из пустыни в Могиле.

– Что ж. – Чамбор явно не слишком радовался, поглядывал во все стороны, избегая взгляда Милоша. – Как я сказал, отец наказал вас слушаться и почитать. А потому – повинуюсь и стану приглядывать за вашим сыном.

– Под клятвой. Говори. Прошу…

Толкнул племянника, потом изо всех сил ударил его по плечу, а пойманный врасплох юноша припал на одно колено.

– На мече, – Чамбор схватил оружие, вынул клинок из ножен на ладонь. – Во имя Единого Праотца и его сопомощника Ессы, клянусь моей рыцарской честью, что приму опеку над вашим сыном, пусть бы и пришлось мне забрать его из Дружицы в Дедичи…

– Благодарю. Это всё.

– Вы правда думаете, что мы проиграем, дядя? Вы, королевский рыцарь…

– Я не думаю, я действую, дорогой мой. Обстоятельства… запутанны.

– А где ваши люди? – Чамбор осмотрелся на стоянке Милоша. – Кони не вычищены, и меры овса не видно, траву выели под ногами. Где Гевальт и Спытко? И трое невольных, что вы в поход взяли? Эх, бить их дубовой палицей, пока не возьмутся за ум.

– Должно быть, сбежали.

– Гевальт? Оруженосец? Это ведь смертное дело!

– Ага, – кивнул Милош. – Смертное дело. Это ты хорошо сказал.

– Но ведь… – Чамбор отбросил полотняный полог, прикрывающий сверху воз, – …оставили оружие. Доспехи, сюркотты? Не чищены, даже старая кровь осталась.

Милош дернул за полотно, опустил его и прикрыл воз. Нервно, неловко.

– Не пригласите на вино?

– Ступай уже, Чамбор. Оставь меня одного. Думай о славе, которую завоюешь завтра на Рябом поле. И о моем сыне. И помни, он зовется Якса.

Милош склонился над возом, поднял круглый черненый сварнийский шлем с забралом для лица, оставляющим лишь отверстия для глаз, подцепил тяжелую шелестящую кольчугу, украшенную на плечах пластинами. Его рука дрожала, когда он перебрасывал броню через плечо. Дернул за шнур завесы, привязал его к чеке у колеса воза. Затем отошел от шатра. Перед тем как уйти, еще оглянулся и попрощался с Чамбором взмахом руки. Отступил в темноту.

Его бледное благородное лицо исчезло в темноте, словно лик призрака.

– Эх, дядя, – сказал Чамбор сам себе. – Не будет тебе нынче так же хорошо, как жене твоей, Венеде, в постели придворного инока…

Арна.

Имя последнего он не произнес. Уже все, пожалуй, знали, что происходило в доме старшего из рода Дружичей. Но Чамбор не сказал бы этого прямо, не ляпнул бы дяде в глаза, несмотря на высокомерие недавно получившего пояс и шпоры рыцаря. Отец приказал ему слушать Милоша и исполнять его волю в этом походе. А спорить с родителем не следовало.

* * *

Милош входил в шатер медленно, осторожно, чтоб не зацепиться за ковер и не споткнуться о ложе из шкур, брошенных на солому. А может, и затем, чтоб предупредить нечто или некоего, притаившегося во тьме.

– Дружица! Дружица! – произнес он, словно к кому-то обращаясь.

Что-то зашелестело; кто-то или что-то находилось под покровом. Из угла за столом раздалось шуршание, поскребывание. Блеснул желтоватый свет, когда зажглась лампада. Сияние ее росло, ширилось, делалось отчетливее.

С ним вместе с раскинутых на шкурах и соломе матов поднималась зловещая, словно тень, фигура.

Огромный мужчина со смуглой кожей и длинными, смазанными жиром усами. Будто и не человек вовсе, поскольку голова его была продолговатой, сужающейся кверху, глаза же – раскосыми и черными, а черты – дикими. Бритая макушка отрастала черной щетиной, сбоку же волосы были заплетены в косички. Носил он грубый коричневый кафтан, простеганный толстой дратвой, украшенный по сторонам золочеными узорами. Милош глядел на него, словно тот был зеркалом его мрачной и обиженной души.

– Хунгур, – сказал он. – Хорошо, что ты еще здесь.

– Я Даркан Баатур, – сказал тот неприятным гортанным голосом. – Не оскорбляй меня, говоря со мной как с рабом, лендич. Как выпустишь коня, еще можешь его поймать. Как обронишь на одно слово больше, чем нужно, уже его не схватишь.

Милош бросил на стол шлем и кольчугу.

– Завтра утром ты наденешь этот панцирь, лицо закроешь забралом. Пойдешь в бой рядом со мной, чтобы никто тебя не узнал. Молчи, а если спросят, показывай на меня. Я все объясню и растолкую.