litbaza книги онлайнФэнтезиГолем в Голливуде - Джесси Келлерман

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 115
Перейти на страницу:

Жук с твердым панцирем пошевелил усиками, из башки его вылез длинный черный шип.

И нацелился точно в середину Черецова лба.

Черед заорал и, отбив кошмарное острие, попытался встать, но зловещая тварь не унималась, оглушительно стрекоча крыльями. Шип колол в голову, спину, под колени и, точно электрокнут, гнал прочь от лестницы. Черед уперся спиной в стену синагоги и, свернувшись калачиком, прикрыл руками голову.

Внезапно атака оборвалась. Только тихий стрекот нарушал ночную тишину. Череда трясло. Исколотый лоб сочился кровью, она струилась по щеке и затекала в рот.

Черед выглянул из-под руки.

Жук разглядывал его, раскорячившись на мостовой.

В бешенстве Черед вскочил.

Занес ногу, чтобы раздавить тварь.

Со всей силы топнул.

Промазал.

Жук отскочил чуть в сторону и спокойно ждал.

Черед вновь топнул, потом еще и еще, и так они на пару исполнили странный злобный танец: Черед подскакивал и притоптывал, гнусная тварь издевательски кружила.

Наконец Черед очухался. Он тут гоняется за букашкой, а девка, видевшая его лицо, уже бог знает где и бог знает что рассказывает бог знает кому.

Надо сваливать. Немедля. Плевать на вещи. Поймать такси, рвануть в аэропорт и убраться восвояси. Чтоб никогда сюда не возвращаться.

Черед кинулся к лестнице и врезался в стену.

Прежде ее не было.

Глиняная стена.

Широченная, выше синагоги, она свихнувшейся раковой опухолью разрасталась вширь и ввысь, источая вонь стоялой воды, тухлой рыбы, плесени и липких водорослей.

Черед бросился назад и снова врезался в стену.

Шина, глиняные стены были повсюду, он словно очутился в глиняном городе, мегаполисе, огромном, глухом, безликом. Он взглянул вверх и увидел равнодушное беззвездное небо из глины. Всхлипнув, опустил взгляд и увидел черную, как запекшаяся кровь, землю, в которую медленно погружались его ступни. Черед закричал. Хотел выдернуть ноги, но те будто приросли к земле, хотел сбросить ботинки, но земля, поглотив лодыжки, уже добралась до голеней и взбиралась выше. Злобная горячая пустота, тесная и бесцветная, однако источавшая едкую вонь, пожирала его живьем.

Он истошно вопил, но крик булькал и умирал взаперти.

Чернота поднялась к коленям и, хрустнув чашечками, тесными чулками охватила бедра. Сам собой опростался кишечник, член с мошонкой как бы нехотя втянулись в живот, который будто сдавила подпруга, лопнули ребра и гортань, вся требуха скопилась у горла, не давая вдохнуть. Он уже не кричал.

Перед глазами в глиняной стене разверзлись две темно-красные дыры.

Они изучали его. Как некогда он – свою жертву.

Черед не мог говорить, но губы еще слушались.

«Нет», – проартикулировал он.

Ответом был тяжелый вздох.

Глиняные пальцы сомкнулись на его горле.

Когда голова его под треск шейных позвонков отделилась от туловища и миллионы нейронов дали свой прощальный залп, Черед пережил несколько чувств разом.

Конечно, боль, а вместе с ней и муку страшного озарения. Он не умер в счастливом неведении – он понял, что ничего не понимал, что все грехи ему зачтутся и по ту сторону его ждет нечто невыразимое.

Голова с раззявленным ртом взмыла в воздух, и сознание, клокоча и угасая, еще успело запечатлеть ускользавшие образы: ночное небо в барашках облаков; шафрановый свет фонарей вдоль реки; открытую дверь синагогального чердака, что покачивалась на ветру

Глава вторая

Лос-Анджелес

Весна, 2012 год

Шатенка. Джейкоб озадачился.

Во-первых, в памяти – мало что, впрочем, сохранившей о минувшем вечере – значилась блондинка. Однако девушка в его кухоньке, залитой утренним светом, была неоспоримо темноволосой.

Во-вторых, помнилась сумбурная возня в тесной виниловой будке, но домой-то он отправился один. Но если не один и даже такие подробности стерлись, то это серьезный знак – пора завязывать.

В-третьих, гостья была умопомрачительно хороша. Его же контингент – середнячок. Ну, чуть выше среднего. Неустроенные и ранимые одаривали теплом, и близость с ними возвышалась над заурядной случкой. Просто двое сговорились сделать мир добрее.

Но такая ему не по чину. Хотя, пожалуй, можно сделать исключение.

В-четвертых, она куталась в его талес.

В-пятых, на ней больше ничего не было.

Джейкоб учуял запах кофе.

– Извините, я не помню, как вас зовут, – сказал он.

– Обидно. – Она театрально схватилась за сердце.

– Вы уж простите. Я вообще мало чего помню.

– Помнить-то особо нечего. Вы были абсолютно в норме, а потом вдруг уронили голову и вырубились.

– Похоже.

Джейкоб проскользнул к полке, взял две кружки ручной работы и закрытую банку.

– Кружки миленькие, – похвалила шатенка.

– Благодарю. Вам молоко, сахар?

– Спасибо, ничего не надо. А вы не стесняйтесь.

Джейкоб поставил на место банку и одну чашку, себе налил полкружки черного кофе.

– Ну, давайте по новой. – Он сделал глоток. – Меня зовут Джейкоб.

– Я знаю. – Чуть сползший с плеча шерстяной талес явил гладкое плечо, хрупкую ключицу и краешек груди, но девушка шаль не поправила. – Зовите меня Мая. Без «и» краткого.

– С добрым утречком, Мая.

– Взаимно, Джейкоб Лев.

Джейкоб покосился на молитвенную шаль. Сто лет не доставал ее из ящика, не говоря уж о том, чтобы надеть. Талес на голое тело – некогда счел бы кощунством. А сейчас – пончо как пончо.

И все-таки весьма странный выбор наряда. В нижнем ящике комода талес хранился вместе с забытыми тфилин[2]и кипой ненадеванных джемперов, купленных в Бостоне и получивших отставку в Лос-Анджелесе. Раз гостье приспичило нарядиться в одежду хозяина, ей пришлось сперва покопаться в комоде, где было полно вариантов получше.

– Не напомните, как мы сюда добрались? – спросил Джейкоб.

– В вашей машине. – Девушка кивнула на бумажник и ключи на столешнице. – Вела я.

– Разумно. – Джейкоб допил кофе и снова налил полкружки. – Вы коп?

– Я? Нет. С чего вдруг?

– В «187» два сорта посетителей. Копы и мочалки копов.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 115
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?