Снимок показал, что у меня разрыв и смещение сухожилий. Придётся наложить гипс, то есть 5 недель ходить однорукой и писать на экзамене левой рукой! Вот так попадание!

Грандиозные планы начали рушиться один за другим. Как оказалось, вселенная и не собиралась мне помогать в охоте на Филина. Это должно было насторожить меня, но я видела перед собой только одну-единственную цель.

Мне предложили вместо традиционного наложить полимерный, то есть пластиковый гипс, — платный, но более лёгкий и удобный. Я согласилась и позвала Дилана, чтобы оплатил услугу. Вид у него был подчёркнуто сердитый, зубы крепко сжаты, движения быстрые, резкие. Нет, не осталось абсолютно никаких шансов на то, что он поймёт меня.

Прошло около трёх часов, врачи еле шевелились, не торопясь послали человека искать пластик для фиксации моей кисти, ванночку для воды и остальные принадлежности. В 4 часа утра мы вышли из отделения измотанные эмоционально и физически. Дилан всё это время ждал меня в коридоре.

В темноте мы чуть не задавили человека. М-да, это был очень длинный и не самый удачный день. Даже стальное самообладание Дилана висело на волоске.

Сон пришёл крепкий, но короткий.

Утром я послушно встала на первую пару, получила зачёт автоматом и уснула прямо на парте.

Пока звонок с пары пробуждал меня, Ирма, покачивая головой, наблюдала за мной.

— Дилан отказался помочь?

Я махнула здоровой рукой, мол, даже говорить о нём не стоит.

— После пар поговорим?

— Да.

— Что случилось? — спросила Ирма, глядя на мой гипс.

— Стукнулась об раковину, очень некстати… Теперь буду учиться писать левой рукой.

— Хорошо, что лекций нет. — подбодрила она.

Зачётная неделя хороша тем, что не нужно много писать, а с зачётами почти ни у кого не возникает проблем. Так что есть время подготовиться к экзаменам.

Но вот пары кончились и мы пошли в парк, по виду Ирмы было заметно, что она несёт мне крайне важное решение.

— Я подумала. Я помогу тебе. Но нужно сделать, чтобы Дилан не… не открыл другим информацию.

— С ним бесполезно говорить.

— Я поговорю. В пятницу он едет в Верхний Волчок на зачистку от ловушек и оставшихся охотников. Ты тоже, а я буду сопровождать тебя.

— О… а что нам там делать?

— Мы останемся в Нижнем Волчке. Найдём кое-что. Соберём информацию.

Я не могла поверить, что она это серьёзно. И откуда ей всё известно? Кстати, какую именно информацию мы будем искать, Ирма так и не сказала — оставила интригу.

Одно было главным для меня: она согласилась. Мы сделали фото и сдали документы на получение шенгенской визы, внесли оплату, — теперь осталось только ждать.

Уже вечерело, когда мы закончили с насущными делами. Погода стояла тёплая, как парное молоко, хотелось погулять ещё.

— Помнишь, ты говорила, что у тебя нет мужа? — поинтересовалась о личном я. — Волки ведь не разводятся…

— Не разводятся… — эхом ответила Ирма.

— Извини, что спросила.

— Ничего. Его застрелили на службе.

— Я думала, у вас в Австрии всё тихо… Он тоже работал агентом?

— Да.

Я решила не продолжать эту тему и начала подбирать более подходящую, но вдруг вспомнила, что забыла навестить Захара. Хлопоты отвлекли меня, я совсем забыла о планах. Бежать в больницу было поздно, а мобильного телефона Захар пока не приобрёл.

Я прекрасно понимала, насколько важно для Захара видеться со мной. Другого смысла жизни у него не было. Мне стало стыдно. Пришлось сослаться на недомогание и попрощаться с Ирмой.

Всё шло не так, как мне хотелось, и настрой тоже был не тот. Я злилась на саму себя. Правая рука ныла и опухла настолько, что стенки пластикового гипса впились в кожу.

За весь день Дилан ни разу не позвонил и не написал, думая, видимо, что тем самым наказывает меня. Однако мою натуру этими педагогическими методами не проймёшь, я способна вывести из себя кого угодно, но всё равно буду гнуть свою линию.

Дома, сказав друг другу «привет», мы, как обычно, занялись каждый своими делами, оба просидели за работой до ночи и по очереди легли спать.

Голова моя разболелась оттого, что очень хотелось спать, но пульсирующая боль в руке не давала о себе забыть. Пару раз за ночь я вставала выпить таблетку и подставляла руку под холодную воду. Под утро нечто похожее на сон сморило меня.

В среду по расписанию стоял только зачёт по физвоспитанию, две консультации к экзаменам и ещё один зачёт. Утром я поднялась по звонку будильника, через силу запихнула в себя пару ложек творога и поняла, что не пойду на учёбу. Температура 38,4 подтвердила правильность моего решения.

— Ты останешься дома? — спросил Дилан.

— Угу.

— Приготовь что-нибудь на обед, я приду. Деньги оставил на трюмо.

«Почему бы тебе самому не сходить в магазин и не приготовить еду?» — подумалось мне. Но я собиралась убить самого опасного на свете монстра, и сдаваться перед каким-то обедом мне не позволяло самомнение.

Я завалилась обратно на диван и прострадала на нём ещё два часа, потом всё-таки заставила себя кое-как собраться и пойти в магазин.

Набрав полную корзину продуктов, я обнаружила, что забыла деньги дома. От негодования я чуть было не потеряла контроль над собой, но сделала глубокий вдох и пошла за деньгами.

Готовка и всё с ней связанное — это те вещи, с которыми я ещё с детства научилась неплохо справляться, но которые не доставляли мне особого удовольствия, поэтому я делала их на автомате.

Жаропонижающие таблетки сбили температуру, голове сразу стало легче. Сварив пюре одной рукой и потушив печёнку со сметаной, я погрузилась в сон, а когда проснулась, первым, что я увидела, было пятно на подушке от собственных слюней, а вторым — Дилана, стоящего надо мной.

— Ты в порядке?

— Угу. Обед на плите, можешь идти есть. — сказала я, переворачивая подушку чистой стороной.

— Я уже поужинал, спасибо.

— Что-то ещё?

Он покачал головой и вышел, снова делая вид, что абсолютно спокоен, как будто в это кто-то поверит. Я сморщила нос. Да, интересно живём…

Меня забавляли и возбуждали его манеры, сдержанность и краткость, хотелось его расшевелить, вызвать реакцию. Он умудрялся держать себя в таких узких рамках, в каких поместится далеко не каждый. Порой я насильно заставляла его выйти из себя, потому что даже гнев лучше мертвенного спокойствия. А гнев близок к страсти.

Я села учить билеты по анатомии. Проясневшая голова вновь обрела способность усваивать информацию, не то последние дни дались мне совсем уж тяжко.