бы лягнула тебя за это.

Хрум-Хрум — моя голландская теплокровная лошадь, которая переехала из Америки вместе со мной. Её поместили на ипподроме поблизости с нашим домом, потому что в нашем новом особняке нет загона для моей красавицы. Я каждое воскресение навещала её, кормила лакомствами и наслаждалась верховой ездой.

— Мы просто очень тактильные, — словно кот, объевшийся сметаны, пролепетала Моника, а я многозначно уставилась на повернувшегося к нам Хосе.

— Да, я заметила. У некоторых тактильность на высшем уровне. — Водитель кашлянул, по-видимому, замаскировав тем самым смешок.

Вся прислуга была в курсе романа моей матери и Хосе. Все, кроме моего безучастного отца знали, чем занимается моя драгоценная мамочка. В свое оправдание, она только говорила, что еще молода и очень красива, чтобы тратить свою молодость на затворничество. Она говорила это так гордо, даже не задумываясь, что тем самым она топит меня еще сильнее в бездне недоверия и порочной лжи.

Когда мы подъехали к школе, Хосе открыл нам дверь, проводил до входа и ушел обратно в машину. Машина уехала с территории школы, а Моника тут же накинулась на меня с рассказом.

— Пока ты, ханжа, тыкала соперников шпагой и пускала слюнки на Стефано Россини, я познакомилась с таки-и-им классным парнем!

Она растянулась, словно кошечка на скамье. Я скептически изогнула бровь.

— Я не пускаю слюнки на Стефано Россини.

— Ой, я тебя умоляю! А то я не видела твою галерею в телефоне. — Она выхватила мой телефон, без труда его разблокировав. — А, вот, кто же это? Стефано в костюме, Стефано в халате с кружкой кофе, Стефано в плавках, Стефано с собакой… тебе только голого Стефано в телефоне не хватает! — Рассмеялась подруга, а я в то время гневно вырвала свой телефон обратно и заблокировала. — И ты хочешь сказать, что ты не втрескалась в этого парня?

— Это ничего не значит! Стефано — медийная личность! Где я, а где он. К тому же, он просто сексуальный.

— Да-да, — снова отмахнулась подруга. — Любви нет и бла-бла! — Она сложила ладонь уточкой и «прокрякала» перед моим лицом. Я нервно оттолкнула ее руку.

— Перестань! Ты знаешь, что это правда!

— Нет, не правда! Я вот влюбилась, Андреа. Лео такой красивый! Эх… — Она облокотилась плечом на стену и мечтательно посмотрела куда-то надо мной.

— Где ты с ним познакомилась?

— В клубе «Росси».

— Это что за клуб такой?

Моника скривилась, словно я спросила какую-то глупость. Она взяла меня за руку и повела к аудитории. По пути нам попадались школьники, которые с любопытством рассматривали нас.

— Что значит, что за клуб? Это самый популярный клуб в Милане!

— Замечательно, — я раздраженно фыркнула, — значит, ты развлекалась с каким-то парнем в клубе, пока меня сторожит твой брат?

— Не я сбежала в другой штат в пятнадцать лет.

Я от отчаяния и обиды взвыла. Раздался звонок, и мы с подругой зашли в аудиторию.

День прошел, на удивление, быстро. Мы познакомились с классом, поговорили с директором и к назначенному времени нас забрал Хосе. Легкая щетина придавала ему больше мужественности. Я посмотрела на него и обратила внимание на кровоподтёк на шее. Хосе, заметив это, виновато улыбнулся мне и прикрыл воротником. Моника громко фыркнула.

— Извращенец, — она толкнула его и плюхнулась на заднее сидение. Когда я присоединилась к ней, открывая бутылку с водой и поднося её к губам, она прошептала, — знаешь, Андреа, я раньше мечтала, чтобы мой братец связал свою жизнь с твоей семьей. Но я рассчитывала, что его женщиной будешь ты.

Я поперхнулась. Со взглядом полного непонимания и дичайшего удивления я уставилась на подругу. Та лишь только невинно пожала плечами.

— А что? Так мы были бы еще ближе.

— Твой брат для меня слишком стар. — Она закатила глаза и положила свою руку мне на плечо. — Прекрати это. Убери руку.

— Я же говорю: мы — тактильные люди.

— Да заметила я, заметила.

Все это время мой личный телохранитель разговаривал с кем-то по телефону. Закончив разговор, он открыл пассажирскую дверь с моей стороны и, извинившись, сказал, что домой мы поедем в компании нашего водителя Антонио. А сам он поедет встречать какого-то важного гостя. Видимо, это тот самый важный гость, ради которого я должна быть на семейном ужине.

К слову, с того момента, как я узнала, что мои родители супруги только на бумаге, я стала люто ненавидеть семейные праздники, семейные ужины и любые выходы в свет. В общем, все места, где мне приходилось закрывать глаза на слащавую отвратительную игру моих родителей в возлюбленных, вызывали у меня только рвотные позывы.

По приезду домой, меня тут же смутила суета. Слишком много прислуги было в этом доме. Мама что-то кричала из столовой, мимо меня проносились женщины со скатертями и другими аксессуарами. Какая-то женщина помогла мне раздеться и молча повела меня в комнату. Там она вытащила из моего гардероба пару новых платьев и положила на мою кровать.

Тут же открылась дверь и показалась моя мама. Она оглядела меня с ног до головы, а потом кивнула женщине.

— Луиза, вижу вы уже начали. Замечательно.

— Я тут, мам. — Я нервно повела плечом, когда Луиза начала помогать мне раздеваться.

— Конечно, доченька. — Она мило улыбнулась, но эта улыбка не вызывала у меня никаких положительных эмоций.

— Снова придется играть?

Она удивленно вскинула брови и настороженно посмотрела на женщину, которая старательно пыталась стянуть с меня кардиган.

— Вся наша жизнь — игра, дорогая. Одевайся и через час жду тебя в столовой.

Я покорилась Луизе. Быстро переодевшись, села за туалетный столик и стала принимать косметические ванны. Мне нравилось, когда умелые руки вершили красоту на моем и так красивом лице.

Мой телефон зазвонил в сумке. Извинившись перед женщиной, я достала его из рюкзака и приняла звонок Моники. Та что-то взволнованно лепетала, но ни единого слова я разобрать не могла.

— Моника! — Рявкнула я, от чего дрогнула рука Луизы и она, ругнувшись, принялась поправлять макияж. — Извините, — прошептала я женщине. — Моника, давай помедленнее.

— Я знаю, кто сегодня приедет к вам вместе с отцом.

— Очередной банкир или капитан дальнего плаванья, — я многозначно повела бровями, усмехаясь сама себе.

— Если бы! Ты сидишь? Нет! Лучше сядь, иначе ты упадешь! — Она была так взволнованна, что я терялась в догадках. Бред Питт? Джеймс Мак-Эвой?

— Кто, черт тебя дери, Моника?

— Стефано Россини.

Она произнесла его имя на выдохе, и в ту же минуту воздух в моих легких кончился. Я ухватилась за запястье Луизы, останавливая её. Та вздернула бровь и с