— Дайте-ка сюда. — Клюева безжалостно отстраняет меня, склоняется над Марусей и профессиональными выверенными движениями приводит в порядок шнуровку за считаные секунды.

Я надеваю на голову дочери корону, пока наш тренер снимает с ее коньков чехлы.

— Я ее забираю. — Она помогает Марусе спрыгнуть со скамьи, ставя ее на лезвия коньков. — Сразу после выступления отведу детей в раздевалку, — оповещает тренер.

— Поняла. — Прикусываю изнутри щеку, глядя на мятый край костюмной пачки сзади.

Вытянув шею, наблюдаю за тем, как русая головка дочери смешивается с толпой точно таких же «снежинок».

Сделав глубокий вдох, расправляю объемный свитер и провожу руками по выбившимся из хвоста волосам, заправляя их за уши. Я чувствую на себе пристальный взгляд слишком отчетливо, чтобы пытаться его игнорировать, поэтому перевожу глаза на Марка, сделав еще один глубокий вдох.

Зотов наблюдает за мной, склонив голову набок. Одному черту известно, откуда он здесь взялся!

— Скажешь мне «привет»? — спрашивает, выгнув брови.

— Привет, — говорю, исподлобья исследуя глазами черты лица, которые за последние годы встречались мне разве что в интернете.

На стройную высокую фигуру падает луч прожектора, обрисовывая контуры спортивного тела. Зотов стал шире в плечах и будто бы выше. Новая стрижка, которая кажется простой и неприхотливой, — уверена, дело рук стилиста, а часы на его запястье пугают меня одним своим видом, ведь я даже представить боюсь их стоимость.

Семь лет назад на его лбу не было морщинок, а теперь есть. Они стирают любые попытки отыскать в этом лице что-то близкое. Он стал взрослее. Передо мной совершенно чужой и незнакомый мужчина. Только карие глаза под густыми бровями и свитер с безумными оленями — детали, которые уверяют: это он, Марк Зотов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Под кожей у меня собираются мурашки.

Нервозности добавляет то, что он смотрит на меня неотрывно, только теперь без удивленной улыбки, а как-то будоражаще. В глазах не веселье, а пристальное внимание, которое я ощущаю физически.

— Как поживаешь, Аглая? — произносит хрипловато.

— Отлично, а ты? — Бросаю красноречивый взгляд на закованную в фиксатор ногу и трость, на которую Марк опирается.

— Пять минут назад думал, что неплохо, — отвечает он. — Теперь думаю, что отлично. Я рад тебя видеть, — добавляет, вздергивая уголок губ в улыбке.

Эта полуулыбка — будто удар под дых, именно она превращает его из незнакомца в парня, которого когда-то я так сильно любила, выбивает из меня воздух, напоминая о том, почему сама я видеть его не рада.

К щекам приливает кровь. Может быть, за семь лет я должна была стать разумнее. Мне казалось, что такой я и стала, но сейчас здравый смысл мне изменяет.

Схватив со скамьи чехлы от Марусиных коньков, улыбаюсь и говорю:

— Рада за тебя.

— Марк Дмитриевич! — Рядом с Зотовым возникает миловидная девушка с одним наушником в ухе. — Пройдемте. Пятиминутная готовность. — Она опасливо касается его локтя ладонью и тут же ее отдергивает, когда Зотов опускает на ее руку глаза.

Воспользовавшись моментом, я разворачиваюсь на пятках и протискиваюсь через скопившуюся вокруг толпу, убираясь подальше отсюда.

Я вычеркнула Марка Зотова из своей жизни еще семь лет назад, как и он меня, так что сейчас мне совсем не больно уходить не оглядываясь, даже несмотря на то, что сердце вот-вот схлопочет инфаркт.

Глава 3

Чувствуя себя так, будто за мной гонятся, пробираюсь через основательно переполненные трибуны, спотыкаясь о чужие ноги и принося всем подряд извинения. Чтобы найти свою подругу Таню и место, которое она для меня застолбила, приходится встать на носочки и вытянуть шею.

От разгулявшегося в крови адреналина мне душно и жарко, даже несмотря на то, что на трибунах очень свежо. Свитер неприятно липнет к влажному телу, а сердце в груди продолжает лихорадочно трепыхаться, будто на меня напала горячка.

Замечаю пышные кудрявые волосы подруги в седьмом ряду сектора, как она и указала в своей эсэмэске, и поднимаюсь вверх, перепрыгивая через несколько ступеней сразу.

Таня Капустина — моя лучшая подруга и крестная мать моей дочери.

Мы вместе с детского сада. В моих детских альбомах нет ни одной фотографии, на которой Тани Капустиной не было бы со мной рядом. Мы учились в одном классе, потом вместе поступили в местный медицинский университет: я — на врача-стоматолога, Таня — на фармацевта-провизора. Наша дружба проверена временем, и она круглосуточная, прямо как аптека, в которой работает Таня.

К тому времени, как я плюхаюсь на свое место, будто резиновый шар, наполненный жидким гелем, музыка на арене становится громче, потому что начинается мероприятие.

Таня забирает на колени пальто и сумку, которые до этого свалила на занятое для меня место, и спрашивает:

— Ты что, шла из Китая?

Моя подруга очень симпатичная. На ее носу стильные круглые очки и, судя по всему, новые, ведь раньше я их не видела. Она поправляет очки пальцем, заглядывая в мое раскрасневшееся лицо.

— Я встретила Зотова, — говорю бесцветным голосом, посмотрев перед собой.

Ей требуется время, чтобы переработать полученную информацию, и на это уходит секунда.

— Зотова?! — переспрашивает изумленно. — Говнюка Зотова?!

Отодвинув ворот свитера, дую туда, отвечая:

— Да, его.

Еще секунду подруга хлопает глазами, пытаясь принять тот факт, что я не шучу, после чего бормочет:

— Ты послала его в задницу?

О моей жизни она знает больше, чем кто-либо другой, поэтому имеет полное право и все основания задать этот вопрос, хоть и задает не очень уверенно.

— Он опирался на трость, — сваливаю на нее информацию, от которой меня распирает. — Я подумала, это будет негуманно с моей стороны, посылать его в задницу.

— На трость?! — Брови Тани выразительно выгибаются. — Он так постарел?!

Марку двадцать шесть, и выглядит он, к моему сожалению, как хоккейный божок.

Фыркнув, заверяю:

— Он не постарел.

— Сколько лет прошло? — спрашивает будто между прочим. — Семь?

— Семь, — повторяю эпичную цифру.

Это любимое число Зотова: он говорил, что оно похоже на клюшку.

— Кажется, у него травма. — Устремляю взгляд на ледовую арену, на которой происходит какое-то организованное движение.

Сейчас я ничего не знаю о жизни нашей местной легенды: ни о его спортивной жизни, ни о личной. Последняя информация, которой я о нем владела, — шестилетней давности. Тогда Марк Зотов отдыхал на Гавайях в компании красоток всех цветов кожи и ребят из своей команды.

— Просто не верится, — слышу приглушенный голос Тани. — Зотов правда вернулся?! — Ее глаза всматриваются в мое лицо, когда я поворачиваю голову. — Ты как? — Подруга заботливо и обеспокоенно касается ладонью моего локтя.

— Нормально, — отвечаю, изображая улыбку.

Я