нормально перед тем, как я поставила его на стол.

Что за чертовщина?

Остаток смены я провела за уборкой и посудой, держась подальше от еды и заполненного зала закусочной. Перед глазами стояла странная пелена и сосало под ложечкой. История с гнилым бургером прокручивалась в голове, как старая пластинка: она заедала на одном и том же месте.

Дверь в подсобку тихо скрипнула. Барнард смотрел на меня и потирал бороду, но стоял на пороге, словно не решался войти. То, что случилось сегодня, определенно тянуло на причину для увольнения. Он еще не знал, что этот день и так стал бы моим последним рабочим днем в его заведении.

Однако, как бы мне ни хотелось бросить свою жалкую карьеру официантки, расстаться с Барнардом нужно было по-хорошему. Старик-таки запал мне за это лето в душу. А ведь Алек предупреждал, что так и будет.

— Мора… Иди-ка ты домой пораньше. Сегодня посадка неполная.

От его слов в мышцах появилась легкость, хоть я и понимала, что он лгал. Я кивнула.

— Если что, я в гараже, — сказал Барнард и спустился в подвал, через который можно было попасть в гараж его дома, расположенного прямо за закусочной.

Я вытащила из кармана своей толстовки небольшой конверт и положила на стол в кабинете Барнарда. Припрятать я его решила под грудой банковских выписок, чтобы он не сразу заметил, что я предпочла написать ему о своем увольнении на бумаге вместо признания в лицо. Завтра вечером меня уже здесь не будет, и я никогда не узнаю насколько сильно он расстроится.

Собрав все свои вещи в сумку, я бросила последний взгляд на поблекший зеленый шкафчик, хранивший все это лето мою одежду в подсобке. Мои пальцы мягко прошлись по его металлической поверхности, словно лелея воспоминания о Винбруке, о добром старике Барнарде, о запахе кленового сиропа, и о кусочке моей свободы.

Произошедшее сплеталось в идеальные узоры, которые вели меня к новому и неизведанному. Они вели меня прочь из Винбрука к теплым пескам на юге Абаддонии. Я еще не знала конечной точки своего пути, и потому находилась в предвкушении.

Впереди меня ждало путешествие всей моей жизни.

***

Дорога домой прошла незаметно. Поднявшись из метро, я прошла мимо того самого перекрестка, где случайно столкнулась с бездомным парнем, и снова вздрогнула. Дыхание перехватило, и я ускорила шаг.

Окна в нашем маленьком двухэтажном доме не горели, а значит, мама уже ушла на работу. Чувство облегчения смешалось с чувством грусти. Было бы хорошо провести последнюю ночь в Винбруке вместе с ней, но я все еще злилась на нее из-за пустяковой ссоры. И я знала, что она меня не отпустит. Накануне мама говорила, что нам предстоял разговор о чем-то серьезном, и я боялась, что она подозревает о моих планах.

Перепрыгивая через ступеньки, я поднялась на второй этаж. На всякий случай я проверила на месте ли чемодан, прятавшийся в шкафу под грудой зимней одежды. Он ждал меня, набитый недельным запасом моих любимых чипсов и месячным запасом легкой одежды. Этого хватит на первое время.

На кухне стояла миска, обернутая фольгой. Наверняка, это были мои любимые котлеты или фаршированные яйца, любезно приготовленные матерью. Но я миновала миску, открыв вместо этого холодильник. Там меня ждали шесть пирожных в пластиковой упаковке, с каждого из которых мне улыбалась надпись «С днем рождения!». Дешевые свечи прятались где-то неподалеку.

— Бинго, — прошептала я, засунув руку в ящик с разнообразным хламом для кухни и не только.

Я зажгла свечу на одном из пирожных и вышла на крыльцо. Немногочисленные звезды глазели на меня, их жалость чувствовалась за версту. На бесконечном синем небе подмигнула яркая серебристая луна. Я задула свечу, даже не загадав желание. Мое единственное желание уже и так сбудется завтра. Я начну жизнь сначала в новом месте.

В тот день мне исполнилось восемнадцать лет.

Я только оторвала взгляд от струйки дыма, что исходила от потухшей свечи, когда на подъездную дорожку с громким дребезжанием заехала моя лучшая подруга Аклис. Фары машины потухли, и вместе с ними замолкла и электронная музыка, рвущая старые колонки.

И как я не услышала ее издалека?

Аклис всегда была резка на поворотах, но в этот раз она задела бампером наш забор. Я подбежала, чтобы осмотреть урон и выдохнула от облегчения. Забор оказался сильнее развалюхи Аклис. Полопавшаяся оранжево-красная краска осыпалась с машины на землю и на забор, но в целом ущерба видно не было. При вечернем освещении, по крайней мере.

— Почему эта развалюха еще жива? — искренне удивилась я и по-дружески похлопала ладонью капот.

— И тебе привет, олененок! — воскликнула Аклис, выбираясь из машины. — Мама дома? Чего мина какая кислая? С днем…

— Даже не начинай! — прервала я ее.

Аклис нахмурилась, но спорить не стала.

— Ты и твои причуды… Готова к приключениям?

Я демонстративно хмыкнула.

— И что ты задумала?

— О, у меня на этот вечер целая программа. Мы обязаны оторваться по полной в твой последний день в Скучнобруке!

Аклис была единственной, кто знал о моем грядущем отъезде. Возможно, потому что она полностью поддерживала мое решение и называла наш город «Скучнобруком».

— Первым делом выпивка! — пропела она, выудив с заднего сидения бутылку без этикетки. — Это будет незабываемый вечер, я тебе гарантирую!

Ее улыбка, как всегда, оказалась заразительна. Я выхватила бутылку у нее из рук и принюхалась. Сильный аромат ударил в нос, и я даже на мгновение потеряла зрение. В желудке заныло.

— Господи, что это? — ужаснулась я, приходя в себя.

— Это наш лучший друг на вечер, — улыбнулась Аклис и зазвала меня внутрь рукой. — Поехали!

Недоверчиво взглянув на бутылку, я все же села в машину. Салон пах привычной пылью, бензином и солью для ванн, которую моя лучшая подруга рассовала по маленьким мешочкам и разложила по периметру. Я еще раз втянула воздух носом, чтобы запечатлеть это мгновение в мозге.

Как же я буду по ней скучать.

Аклис тараторила что-то про колесо обозрения и новый клуб в старой части города, но я украдкой рассматривала ее профиль, стараясь записать в памяти и ее саму. Я хотела запомнить горбинку у нее на носу, фиолетовые волосы до плеч, уложенные волнами, ее ярко-красную водолазку, сквозь которую просвечивала небольшая татуировка кинжала на плече. Но больше всего я желала запомнить личность Аклис.

Ее смелость.

— Что думаешь? — повернулась ко мне она.

Я рассеянно моргнула, отчего Аклис рассмеялась:

— Алло! Прием, Мора! Вернись на Землю.

Мы обе расхохотались, хотя я почувствовала, как кровь