— А если мы, наоборот, возьмем в заложники его семью?

— Все равно не сбежит. Он умный человек, понимает, что вы сними ничего не сделаете. Вы же связаны негласными правилами, которые вынужденысоблюдать. А если ваши спецслужбы попытаются похитить трех граждан Германии, тоэто выльется в огромный скандал. Гейтлер хорошо все себе представляет.

— Где он может жить?

— Не имею представления.

— У него могут быть сообщники в Москве?

— Не знаю. — Дзевоньский закрыл глаза, потом снова ихоткрыл. — Такое ощущение, будто я всю ночь держал за щекой железку. Вы можетедать мне еще немного воды? Или жажда является составной частью вашей пытки?

Машков налил ему еще стакан воды, который Дзевоньский такжезалпом осушил, снова осторожно подняв левую руку.

— Спасибо, — поблагодарил он.

— Как ваши заказчики вышли на вас? — задал следующий вопросМашков.

— Позвонили и приехали. Ничего необычного. Номер нашеготелефона был в справочнике.

— Кто приехал?

— Один человек. Я думаю, русский. Назвался АндреемМихайловичем. По-моему, бывший сотрудник спецслужб. Или дипломат. Он сразузаявил, что любые деньги для него не проблема. И поставил задачу.

— И вы согласились?

— Конечно. По-моему, он заранее знал, что я соглашусь.

— Он не сказал, кто дает ему деньги?

— Нет.

— И вы не спрашивали?

— Зачем мне терять такой заказ? После выполнения этого делая мог бы уйти на пенсию.

— Сколько людей работают на вас в Европе?

— Человек сорок пять. Среди них есть исполнители иосведомители. Полный список я вам уже составлял.

— Кто такая Бачиньская?

— Мой близкий друг. Олеся Бачиньская. Она считалась кем-товроде моего личного пресс-секретаря. Если сможете ее найти, передайте, чтобыона не возвращалась в Брюссель. Там ее обязательно найдут и убьют. Она виделаАндрея Михайловича.

— Откуда и как к вам поступали деньги?

— Частично привозили наличными, частично присылали из Цюрихаобычными переводами, так же — из Нью-Йорка, из «Сити-банка».

— Как можно вычислить Гейтлера?

— Вас все время интересует этот вопрос. Я не знаю.

— Как вы считаете, кто стоит за вашим заказчиком?

— А вы не знаете? — устало вздохнул Дзевоньский.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Думаю, достаточно состоятельные и влиятельные люди. Длякоторых, с одной стороны, сто миллионов долларов не деньги. А с другой — имочень мешает ваша нынешняя власть. Я не знаю имен, но думаю, что их всегдаможно вычислить. Не у каждого человека есть лишние сто миллионов долларов наубийство президента такой страны. И не каждый решится на такое.

— Как найти Гельмута Гейтлера?

— Искать повсюду. Он может находиться в соседней комнате.Или слушать нас, устроившись где-то рядом. Мне иногда становилось страшно в егоприсутствии.

— Кроме вашего головного офиса в Брюсселе, где у вас ещебыли представители?

— В Варшаве и в Нью-Йорке. Телефоны и адреса я вам уже дал.Но эти люди не имеют к нашему делу никакого отношения. И я думаю, что их небудут убивать. Они не знали о моем визите к вам. Хотя нет. В Варшаве знали, нобез подробностей.

— Как найти Бачиньскую?

— Ее тетка живет в Чикаго. Там большая польская община.Можно найти через нее. Телефон я помню…

— Назовите, — потребовал Машков.

Дзевоньский пробормотал номер телефона. Машковудовлетворенно кивнул.

— Судя по всему, память у вас работает превосходно. И нашелекарство никак не превращает вас в дебила. По-моему, наоборот, освежает вашупамять.

— Это временная эйфория, — предположил Дзевоньский, — апотом может наступить спад.

— Не наступит. У вас были знакомые в Москве?

— Да. Я приезжал к вам раз десять. Список я составил еще впервый день. Но если вы думаете, что я мог попросить помощи у кого-то из бывшихзнакомых советских офицеров, то ошибаетесь. Я понимал, что этого нельзя делатьни при каких обстоятельствах.

— Как вы связывались с Андреем Михайловичем?

— У нас было два телефона, на номера которых он мог звонить.Он сам выходил со мной на связь.

— Почему вы обратились к Уорду Хеккету?

— Это самый крупный негодяй в Европе, — пояснил Дзевоньский,— раньше он никогда не отказывался от подобных дел. Но на сей раз почему-тоиспугался. Наверное, побоялся ваших спецслужб. Я думаю, он допустил ошибку.Поэтому и погиб.

— Ваши люди не смогли его убить, — сообщил Машков.

— Знаю, — отозвался Дзевоньский, — мы устроили взрыв в егоофисе, но он остался жив. Пришлось исправлять нашу ошибку, отправив к нему вбольницу нужных людей.

— Вы ошиблись и во второй раз, — поведал Машков. — Онобманул ваших людей, подставив вместо себя другого человека. И остался жив…

Дзевоньский в очередной раз закрыл глаза. Затем открыл их,устало посмотрел на Машкова:

— Он вам все сообщил? Нет, этого не могло быть. Вы бы ему неповерили. И он знал, что ему нельзя выходить на прямой контакт с вами… —Дзевоньский качнулся.

Машков с интересом наблюдал за ним.

— Ваш эксперт, — неожиданно проговорил Дзевоньский безовсяких эмоций. — Они должны быть знакомы. Хеккет вышел на Дронго. Вот почемуздесь появился этот эксперт…

Машков не ответил.

— Единственная ошибка в моей жизни, — заявил Дзевоньский. —Такого негодяя нужно было убрать самому. Есть прекрасная английская пословица:«Хочешь сделать дело хорошо, сделай его сам», — пословицу он произнес наанглийском.

— Что будет делать Гейтлер? — спросил Машков.

— Убивать, — меланхолично ответил Дзевоньский. — И в отличиеот меня он не совершит такой ошибки, как я с Хеккетом. Поэтому вычислить егобудет невозможно. Вам остается лишь гадать, где и когда он нанесет свой удар.

Когда вечером раздался телефонный звонок, Дронго неудивился. Он даже ждал этого звонка, справедливо полагая, что после арестаДзевоньского с ним захотят встретиться. Правда, несколько дней, очевидно, ушлина интенсивные допросы задержанных. Дронго понимал, что Дзевоньского и егоподельников будут содержать в особом месте, о существовании которого ему дажене сообщат. И поэтому терпеливо ждал, когда наконец ему позвонит Виктор Машков.Он полагал, что это произойдет еще через несколько дней, но Машков позвонилсегодня. И приехал к нему домой в восьмом часу вечера.