так и пропуском в деревню. Дед Иван «работал» на крестника «разведчиком». Так он себя называл. А в благодарность Олег помогал ему, чем мог. Иногда, бензином. Иногда, соляркой. Или, еще чем либо. В зависимости от сезона и потребностей дедового хозяйства.

Фонарь на столбе они установили вдвоем. Мощный. На триста ват! Расходы по электричеству оплачивал Олег. И включался он, только если в деревне, ну, по крайней мере, в ближней к полю ее части, небыло ни милиции, ни таможни, ни пограничников. В общем, если в селе было все спокойно. Судя по горевшему сигналу, сегодня на «выселке» пришлых небыло.

Полевая дорога плавно переходила в начало сельской улицы, ярко освещенной дедовым фонарем. На углу двора, со стороны поля, росла огромная верба. Осенний ветер и первые приморозки, еще не успели оборвать с нее листья. Она отбрасывала огромную черную тень за забор, в сторону поля. Темнее, чем сама ночь. Этой «черной дыре» и позволил Олег поглотить свою машину.

Он вылез с кабины, не «глуша» двигатель. Подошел к калитке. За забором, лаяла собака. Олег нажал на «клямку» и толкнул от себя «фирточку». Но, та не открылась. Со стороны двора ее держал засов.

Олег не стал повторять попытку. На лай собаки должен был скоро выйти дед. Он достал сигарету из пачки. Подкурил ее. Поднял голову. Посмотрел на небо. Звезд видно не было. Подумал о том, что ветер может принести дождь. А это было не желательно.

В это время собака изменила тональность. Гавканье перешло в доброжелательное повизгивание. Звон собачьей цепи со средины двора начал приближаться к воротам.

– Ану, Пальма, пэрэстань! – послышался голос Ивана Павловича, – перестань, кажу, бо зараз получыш у мэнэ!

Палыч попытался сказать это, как можно строже. Но, злости и угрозы в его голосе не было. Псина это чувствовала. Судя по звону «ланцюга», Пальма выделывала пируэты и прыжки, радуясь хозяину. И все пыталась подлезть под дедову ладонь.

Иван Палыч подошел к калитке. Надавил на нее левой рукой. Правой рукой отодвинул засов. Потянул за ручку. Калитка открылась. Дед вышел на улицу. Закрыл за собой. Посмотрел на крестника, слегка прищурясь. Протянул руку для приветствия.

– Здравствуй, крестный! Как здоровье? – обратился Олег к хозяину двора, пожимая протянутую ладонь.

– Спасыби, сынку, всэ добрэ! – ответил дед. – Як ты сам? Як дила?

– Та нормально, пока (сделал ударение на слове пока). Что в селе? Все спокойно?

– Дай цыгарку, будь ласка, – попросил вместо ответа дед Иван, – курыть хочу страшно, аж вуха попухлы! А баба грошэй на цыгаркы нэ дае. Кажэ, тэрпы до пэнсии… А, хиба тут вытэрпыш! – дед махнул рукой.

– Прости, Палыч, забыл. У меня подарочек. Небольшой….

Олег вернулся к машине. Открыл дверь с пассажирской стороны. На сидении лежал целлофановый пакет. Развернул его, и вынул блок прилукской «Примы». Без фильтра, в красной пачке. Дед всю жизнь, по крайней мере, сколько Олег себя помнил, курил только эти сигареты. И другие не «праздновал».

– На! Держи! – сказал он, отдавая Палычу сигареты.

– Ой, спасыби! – дед Ваня обрадовался, как ребенок новой игрушке.

Нетерпеливо разорвал блок. Вынул пачку. Распечатал ее, оторвав с уголка край не больше сантиметра. Достал, покрученными полиартритом и тяжелой работой пальцами, «цыгарку». Подкурил ее, от протянутой Олегом, зажигалки. Сладко затянулся, прикрыв глаза.

– Ой, добрэ! – сказал дед , выпустив дым через ноздри. Посмотрел на Олега:

– Пишлы в хату. Повэчэряем. Баба як раз стил наготовыла.

– Спасибо, диду. Надо ехать. Сам знаешь – далеко еще. Как обстановка? – напомнил ему свой вопрос.

– Ну, добрэ… Нэ настаюю. Иншым разом, так иншым… То, слухай. Сьогодни нэма никого. И, нэ було. А вчора прыйизжалы. Днем. И милиция и таможня. Стоялы биля мэнэ. Пыталы, чи часто чужи машины йиздять. А я йим кажу, хиба я за нымы слидкую? У мэнэ своейи роботы повно. Он хазяйство. То воны чи пост тут хочуть поставыты? Чи хтозна. Про щось такэ розмовлялы. Так що, наступного разу будэш йихать на Россию – зайидь до мэнэ. Можэ щэ щось узнаю.

– Спасибо, Палыч! – Сказав это, Олег пожал деду руку.

Вернулся к машине. Достал с кабины кусок фланели. Стал на бампер. Протер лобовое стекло. Спрыгнув на землю, протер фары. Залез в кабину. Двигатель тихо «шелестел» на низких оборотах. Включил скорость. Машина нехотя тронулась с места. Проезжая возле дедовых ворот, Олег попрощался с ним коротким сигналом. Дед в ответ помахал рукой.

Включив дальний свет, автомобиль покатил по асфальту, объезжая выбоины. Их было не мало. Дорогу не ремонтировали со времен Советского Союза. Уличных фонарей небыло. Верней, они были. Но, ни один не работал. И даже провода были сняты и сданы на металлолом.

От освещенных окон домов, сквозь щели в заборах, прорывались на дорогу слабые отблески в виде длинных, тонких полосок. Эти полосы чем-то напоминали на следы от удара когтей огромного тигра или медведя. Олег видел такие следы в тайге на стволах деревьев, когда служил на Дальнем Востоке.

Машина въехала в центр села на не большой скорости. Проехала мимо школы. Затем мимо детского садика, огороженного забором с завитушек, сделанных с металлических прутьев и полос. Вырулила на площадь, где друг против друга разместились церковь, приютившаяся в строительном вагончике со стоящим при входе огромным православным крестом, сельсовет, и четыре магазина рядом с «коопторговской» столовой.

Магазины не работали. А в столовой, в самом большем по размерам строении, разместились продуктовый отдел, отдел промышленных товаров и шесть пластиковых столиков со стульями. Днем за этими столиками восседало взрослое население села. Мужчины и дедушки попивали пиво. Женщины и бабушки на этих стульях отдыхали. А в большей мере, сплетничали и ругали власти за дороговизну и маленькие пенсии.

В вечерний же час, здесь собиралась местная молодежь. Под выпитое пиво и водку, под музыку, воспроизводимую китайским магнитофоном с мелькающими вокруг динамиков огоньками, они обсуждали деревенские новости, танцевали, влюблялись и ревновали. И, соответственно, выясняли отношения. Иногда, случалось, и с применением силы. Причем, силу применяли как парни, так и девушки.

Вот и сейчас под фонарем возле входа, на ступеньках, стояла смешанная толпа из представителей обеих полов. Что-то обсуждали, оживленно жестикулируя. Увидев машину, кто-то что-то крикнул и помахал рукой. У Олега в селе были знакомые. Наверное, это был один из них. Он в ответ посигналил.

Рядом со столовой, чуть в глубине, в небольшом сквере, стоял давно не работающий сельский клуб. Лепнина на фасаде и штукатурка на стенах осыпались. Двери и окна были заколочены крест-накрест. Со ступенек, кто-то «повыковыривал» мраморные плиты. После этого клуб стал похож