Прогретый двигатель завелся сразу. Олег включил вторую передачу. Машина тронулась с места. Объехав знак и яму, вышла на трассу. Спустя пятьсот метров прошла небольшой поворот. Впереди, чернотой мокрого асфальта, блестел затяжной, около километра, спуск, выходивший на областную трассу. Олег не разгонял машину, что бы меньше работать педалью тормоза. Не от лени. Ему, просто, очень не нравилась работа всей тормозной системы.

Пошел спуск. С правой стороны, внизу, за обочиной в темноте терялось поле. По левой стороне, вплотную к дороге, подходил откос, высотой чуть выше машины. За ним начиналось верхнее поле. По его краю росли старые тополя. Свет от фар захватывал только их стволы, с остатками известковой побелки. Остальное терялось во мраке, тумане и дожде. Его влаги было так много, что «стерня» не успевала ее впитывать. Вода собиралась в ручьи и стекала по пропаханным тракторами бороздам к откосу. Срываясь с него вниз, скатывалась на дорогу грязными потоками и оставляла за собой на асфальте намывы ила, смешанного с пожухлой травой, сухими листьями и упавшими ветками. Этот мусор местами образовывал настоящие грязевые валы. Приходилось все время подтормаживать. Из-за этого машина скользила по асфальту, покрытого мутной и скользкой жижей. Свет фар выхватил с темноты очередное препятствие. Чтобы притормозить, и снизить обороты двигателя, Олег попытался переключиться с четвертой скорости на третью. Но, видно, движение было еще слишком быстрым. Раздался скрежет шестеренок и рычаг застыл в нейтральном положении. Третья скорость не включалась. Олег нажал слегка педаль тормоза…. Затем еще….

После второго раза она, как то, легко ушла вниз. Но, скорость не снизилась. Напротив. На нейтральной передаче, ничем не сдерживаемые колеса начали набирать вращение.

Олег сделал «перегазовку» и снова сделал попытку включить четвертую передачу. Это удалось. Набиравший обороты двигатель возмущенно заревел. Но скорость чуть снизилась.

Олег снова нажал на тормоз. Нога, не встретив ожидаемого сопротивления, с силой провалилась вниз, ударив металлической «лапкой» педали о напольный резиновый коврик… Случилось самое худшее для водителя – отказала система тормозов….

Звук от удара был не громким. Скорее глухим. Быть может Олег и не услышал его вовсе, из-за шума, работающего на высоких оборотах, двигателя. Или его, этого звука, небыло совсем. Может быть, или, даже, скорее всего, он, прозвучал у него в голове, в подсознании…. Но ничего реальней и страшней он не слышал в своей жизни….

Хотя, нет. Наверное, слышал. Один раз. В далеком детстве. Когда ему было пять лет. И был он с отцом на похоронах, какого-то дальнего родственника. Мужики, спускавшие гроб в яму, не удержали веревки.… Гроб упал в могилу. Люди, окружавшие могилу, страшно закричали. Этот крик, и звук удара гроба о землю сковал маленькое тело ребенка ужасом. Он плакал от страха, пока отец не вынес его на руках с кладбища домой, к бабушке. Олег один день молчал. Потом заговорил, но некоторое время плохо спал и чуть заикался.

Его потом долго возили по бабкам-шептухам. Выкатывали яйцами, выкапывали воском и «вышоптувалы пэрэляк»…. Со временем все прошло. Забылись и где-то потерялись в подвалах памяти звук падающего гроба и пережитый страх. Осталась только фобия перед похоронами. Чьи бы они небыли….

И вот сейчас, звук ударившейся об пол педали, как страшное заклинание, вызвал с прошлого животный ужас. Он сковал все тело. Высунул из того, упавшего гроба холодную руку и, дотянувшись, сжал сердце и горло. Дыхание перехватило. Тысячи мурашек пробежали по кровяным сосудам к самым мелким капилярикам. Прорвав их, высыпали на тело колючей сыпью «гусиной кожи». Волосы на теле зашевелились. Олег это явственно почувствовал. Кожа сьежилась. Она стянулась на голове, широко открыв глаза и исказив беззвучным стоном рот. С гримасой на лице и окаменевшим телом Олег смотрел на несущуюся, на него дорогу…

Машина набирала скорость. Удержать ее небыло ни какой возможности. Власти над ней небыло. Переезжая намывы, она пробивала их своим весом и весом четырех тонн бензина в бочке на кузове. Подпрыгивая на неровностях и выбоинах, казалось, взлетала, и некоторое время летела в воздухе. Затем страшным ударом касалась земли, раскачиваясь со стороны в сторону… Из памяти выплыло лицо маленького, беззвучно плачущего на отцовских руках, мальчика.

« – Это я? – проскочила молнией мысль. – Да… Это точно я! Только маленький!»

Детское личико было до того реально у него перед глазами, что, казалось, его можно было коснуться рукой, и погладить на голове длинные, вьющиеся, соломенного цвета, волосы. Стали видны огромные слезы, вытекающие из глазок и бегущие по пухлым румяным щечкам. Ребенок обхватил за шею мужчину и прижался к нему.

« – Это отец… Это мой папка… Только молодой… – образы возникали, как вспышки, ниоткуда. – Но, Господи!!! Он же лысый!!! Как это? Этого не может быть! У отца до самой смерти была густая «шевелюра»!… Тогда, кто же это?! – и, как озарение: – Это же Я! Это мой затылок! Это моя голова! А мальчик? Кто мальчик? Боже! Это сынок! Это Олежек!»

Малыш в упор посмотрел на Олега, и что-то крикнул. Олег не расслышал. И, прислушиваясь, чуть подался вперед. Это движение вывело его из ступора….

Видение пропало. Впереди приближался перекресток. Спидометр показывал сто километров в час. Машина пролетела спуск за, какие-то, полминуты! Удар колес об очередную выбоину полностью снял оцепенение. Олегу, показалось, что он за штурвалом подбитого «штурмовика». И скоро земля… Удар…. И все….

Как ни странно, сама скорость его не очень расстроила. Принял, как должное. Больше расстроило то, что он, не слышал звука двигателя. Его работа не заглушала скрежет кабины на раме. Не глушила грохот бортов металлического кузова, и подвески, реагирующей на неровности дороги. Но, судя по стрелке тахометра, он работал! Олег нащупал правой рукой рычаг переключения передач. Он оказался в нейтральном положении….

Все стало понятно. Слишком быстрое, как для ГАЗ-66, движение «выбило» с зацепления четвертую скорость. Олег попытался включить ее снова. Но, в результате получил только скрежет, входящих в зацепление, шестеренок. Повторил еще раз, и еще. Результат оставался прежним.

Оставив эти попытки, он вцепился обеими руками за руль. Подавшись вперед, попытался сквозь пелену дождя рассмотреть наваливающийся впереди перекресток. По времени, к нему оставалось не более десяти секунд. Но видно его небыло. Свет фар был в этом не помощник. Слишком слабый. Он еле успевал освещать дорогу, давая возможность держать машину по средине проезжей части…

Это было плохо…. Скорее, даже, хуже некуда. Где-то там, впереди, как раз напротив спуска, кто-то спроектировал,