Моё сердце? Лицемерка… Плевать тебе на моё сердце.

— Ты не «химичишь», случаем?

— Беспокоитесь за моё сердце, Алёна Максимовна? — со злым сарказмом усмехаюсь я.

— Ладно, иди, — рассерженно.

Сбегает за ширму. Ну, а чего ты с ней так базаришь, Тарханов? — психую я на себя. — Думаешь, очаруется плохишом как малолетки? Нет. Не думаю. Но и пай-мальчиком я её не очарую. Я такой, какой есть. И я тебе, нравлюсь, Ростовская! Просто, принципы твои стрёмные…

Потупив ещё пару секунд, выхожу на улицу. Захожу за здание, не желая сейчас ни с кем пересекаться. Отдышаться. И перезагрузиться немного.

Смотрю на тропинку вниз. Прогуляюсь до ужина к озеру. Оно необычное. Соленое. Говорят, лечебное. Но там туча противопоказаний и администрация запрещает в нем купаться. Но мне кажется, запрещают больше из-за того, что на озере постоянно тусуются местные и приезжие. А у нас с ними вечные конфликты. Иногда доходит до драк… До ужина все равно никто не хватится.

Прохожу мимо окон медкабинета. Алёна рывком отворачивается, пряча сигарету.

— Да знаю я, что ты куришь, — фыркая, прохожу мимо, не глядя в её сторону. — От Беса шифруйся, а не от меня.

С грохотом захлопывает окно. Ну вот и пообщались…

Оперевшись плечом на косяк, Бес, отмечает в своем журнале, что все на месте. Наша комната последняя. Вернее, первая у входа в мужскую секцию.

В комнате на четверых. Одна кровать пока пустует. Некоторые подтянутся только завтра утром.

Сидя на подоконнике у открытого окна методично стучу маленьким мячиком в стенку напротив. Вдалеке к корпусу идёт Алёна со своим рюкзаком. Тренерские покои напротив нашей секции, через холл.

— Отбой, пацаны, — захлопывает журнал Бес. — Давайте без эксцессов. Спать хочу. Разбудите, до утра напрягу на плацу упражняться. Усекли?

— Всё ок будет, тренер! — улыбается Яша. — Мы тихонечко на гитаре побренчим и баиньки.

— Тихонечко. Другим дайте выспаться.

— Бессо Давидович, можно я Алене… Максимовне, — поспешно добавляю я, — сумку помогу донести?

Киваю в окно.

— Тяжёлая.

— Да я сам… Не парься. Ложись.

Ну и тупишь же ты, Бес! — раздраженно закатываю глаза. Не парься… Да не парюсь я, наоборот!

— Бессо Давидович, — забегает из холла девчонка. У нас свет отрубило. А девочки в душевой…

— Марат, — кивает мне Бессо. — Давай за сумкой. А я посмотрю щиток.

Класс!

Срываюсь, спрыгивая прямо с подоконника. Первый этаж высокий. Спрыгнуть — легко. А вот вернуться таким путём гораздо сложнее.

Парни, угорая, свистят провокационно вслед, высовываясь из окна.

Ускоряя шаг, приближаюсь к Алёне. Сердце колотится. Голос пропадает.

Молча стягиваю с плеча рюкзак.

Кофточка на ней, конечно, полный трындец. Белая ажурная ткань идёт низко по пышной груди и открывает плечи, держась ниже, уже на руках. Словно вот-вот съедет ещё ниже.

Над тончайшей талией этот ажур заканчивается, открывая пупок с каплеобразной серьгой пирсинга. Кожа — безупречный бархат. Над низким поясом джинсов крупная родинка. Я очертания этой родинки знаю лучше, чем очертания родины на карте!

Пялюсь, да…

— Ма-рат, — строго.

Рывком поднимаю взгляд вверх, ей в глаза.

— Что? — борзо прищуриваюсь.

И не надо тут возмущения. Не хотела бы, чтобы смотрели, надела что-то поскромнее.

Делает шаг вперёд. Догоняю.

Ну, давай, Тарханов, говори что-то. Ты всё прошлое лето молча на неё дро…

— А где Бессарион? — сбивает меня Алена с мысли.

— А что без Беса вечер не томный? — вырывается ревниво у меня.

Бегает вечно к нему по каждому поводу!

— Тарханов, отдайте немедленно сумку! — резко переходя на «Вы» врастает в землю.

Голос обиженно вздрагивает.

— Нет, не отдам.

— Как Вы смеете со мной так разговаривать?! Я Вам что — подружка??

Ну понеслось… А я даже хочу с ней конфликта. Потому что, только когда она на меня рычит, у нее хоть какие-то чувства прорываются!

— Не подружка, — теперь вздрагивает мой голос.

— Почему Вы мне тыкаете?!

— Тебе двадцать четыре…

— Причём здесь возраст?! — вздымается нервно её грудь, растягивая гипюр. Краешек ореолы чуть-чуть обнажается над гипюром.

И я с трудом снова перевожу взгляд ей в глаза. Они блестят…

Не дожидаясь ответа, которого, кстати, у меня нет, Алёна сбегает вперёд, хлопая дверью в корпус.

Безнадёжно смотрю ей в след. Как, вот, общаться? Что нужно сделать, чтобы она во мне увидела мужчину? Цветы она не принимает. Презенты — тоже. Даже сладости. Если анонимно — отдаёт девчонкам, сама не прикасается. На флирт не ведётся. Провоцировать ревностью — только отталкивать ещё сильнее.

— Фак.

Закрываю на мгновение глаза. Поднимаю лицо вверх. Очень быстро темнеет. На лицо падает пара капель дождя. Иду вслед за Алёной. Её комната и комната Беса — открыты. Двери — напротив.

Аааа! Как же это бьёт по мозгам. Я просто не понимаю, как её можно не хотеть. И я не понимаю, что тормозит Беса. Он свободный мужик. Она явно к нему благоволит. Если бы её комната была открыта для меня, то… Хрен бы что меня могло остановить. И я каждый раз агонизирую, наблюдая за их общением. Единственное, что спасает, они держат дружескую дистанцию.

Пару раз стучу в открытую дверь.

— Куда сумку поставить? — рычу тихо.

Отвернувшись, стоит у окна, обнимая себя за плечи.

— На пол.

Делаю шаг в комнату. Ставлю у кровати. Мог бы и в пороге, но хочу зайти.

База у нас крутая, что касается территории и спортзалов. Но жилой фонд здесь всё ещё убогий, старенький. Часть корпусов на ремонте.

Дверца её шкафа болтается, слетев с петли. Достаю складной нож. Надеваю дверь на место. Подкручиваю все болты.

Чувствую спиной её взгляд.

— Что Вы делаете, Марат?

— Хватит мне «Выкать», — делаю усилие над собой. — Извини, если обидел.

— Марат, давай прямо сейчас разберёмся в том, что происходит, — решительно.

— А что-то происходит? — поднимаю бровь, складывая нож.

Медленно делаю к ней навстречу шаг, потом ещё один…

— Ты постоянно цепляешься, провоцируешь, ведешь себя оскорбительно. Словно дергаешь меня за косу.