Армстронг беседовал с нами около 15 минут и за все это время ни слова не сказал ни о прогулке по Луне, ни о том, что значит быть астронавтом. Вместо этого он рассказывал о тех днях, когда был пилотом-испытателем на базе ВВС США «Эдвардс» в Калифорнии и летал на X-15, сверхзвуковом ракетоплане, который побил все рекорды по скорости и высоте в 1960-е гг., поднявшись на 63 км над поверхностью Земли — до верхней границы атмосферы, почти до края космоса. Именно так Нил Армстронг думал о себе — как о пилоте. Не как о первом человеке, ступившем на Луну, а как о парне, который любил летать на крутых самолетах и радовался, что у него была возможность это делать.

Думаю, уделяя особое внимание тому времени, когда он был летчиком-испытателем, а не первым человеком, ступившим на Луну, Армстронг пытался сказать нам, что жизнь не должна быть подчинена достижению одной великой цели, потому что, когда эта цель будет достигнута, жизнь пойдет дальше. Что тогда будет вдохновлять тебя? Очень важно, чтобы у тебя была страсть, что-то, что ты любишь делать, когда самой большой радостью для тебя будет вставать с утра и каждый день заниматься любимым делом. Для Армстронга это был полет. Он говорил: «Ну да, я летал на Луну, но еще я летал на Х-15». Сам факт того, что он летал на этих самолетах каждый день, делал его самым счастливым человеком на свете.

Закончив говорить, Армстронг ответил на несколько вопросов и согласился подписать фотографии. Он стоял во главе стола для совещаний, а мы выстроились в очередь, чтобы пожать ему руку и получить автограф. Я был почти в самом конце и, пока продвигался вперед, заметил, что все говорят одно и то же. Каждый рассказывал Армстронгу, где находился в тот миг, когда увидел его прогулку по Луне. Когда я стал астронавтом, мне было 33 года, и я был одним из самых младших в наборе. Это означало, что все в очереди были достаточно взрослыми, чтобы помнить первую посадку на Луну и всем было что сказать: «Я был у своей девушки». «Я был в подвале родительского дома». «Я был в горах Катскилл». И так далее, и тому подобное. Поскольку каждый человек на Земле знает, где Армстронг был 20 июля 1969 г., то почему бы не рассказать ему, где в это время был ты? Я понял, что из этого состояла вся жизнь этого человека в последние 27 лет. Каждый божий день каждый новый знакомый рассказывал ему одно и то же, и он вежливо слушал, кивал и улыбался.

Я решил, что поступлю как-нибудь по-другому. Когда подошла моя очередь, вместо того чтобы рассказать свою историю, где я был во время посадки на Луну, я пожал Армстронгу руку и спросил:

— У вас так каждый раз, когда вы встречаетесь с людьми? Они рассказывают вам, где были, когда вы гуляли по Луне?

— Ну да.

— И вы много таких историй слышите?

— Да, так все время.

— А это вас не раздражает?

Он пожал плечами:

— Не-а, все в порядке.

Я так и не рассказал Нилу Армстронгу, где я находился, когда он гулял по Луне. Я не хотел этого делать, даже когда он сказал, что все в порядке. Но я отлично помню, где я находился, потому что это был момент, который изменил мою жизнь. Мне было шесть лет (скоро должно было исполниться семь), и мы сидели в нашей гостиной у черно-белого телевизора с родителями и моей сестрой Фрэнни, которой было 13 лет. Она завернулась в розовый халатик, а я был в бейсбольной пижаме в тонкую полоску, поношенной и истрепанной, — я получил ее в наследство от моего брата. Родители мамы жили наверху, и они спустились, чтобы вместе с нами посмотреть посадку на Луну.

Я просто приклеился к телевизору. То, что Нил Армстронг делает первые шаги по Луне, просто «взорвало» мой мозг. Но то, что я видел это по телевизору, делало произошедшее событие почти обыкновенным, как будто мне показывали какое-то старое телевизионное шоу. Когда я вышел на улицу после трансляции, я подумал о том, как это все невероятно. Помню, как я стоял во дворе перед нашим домом, долго смотрел на Луну, думая: «Ух ты, теперь там гуляют люди!» Для шестилетнего мальчика из пригорода Лонг-Айленда это было самое волнующее событие на свете — что-то, что глубоко запало мне в душу.

Прогулка по Луне была прекрасным мгновением для меня и для всей страны. Жизнь дает нам не так уж много подобных минут. Все любили астронавтов с «Аполлона»: мой отец, моя сестра, мои друзья, мои учителя. Ни одна публичная фигура никогда не добивалась такого абсолютного всеобщего восхищения. Особенно в те времена. Кончались 1960-е гг., и все вокруг как будто сошли с ума. В людей стреляли. Мартин Лютер Кинг-младший и Бобби Кеннеди были убиты. Вьетнам разрывал страну на части. Каждое лето вспыхивали беспорядки. И посреди всего этого на одну ночь весь мир остановился и посмотрел на одну и ту же вещь — идеально прекрасную.

Помню, даже в том возрасте я думал: «Это самое важное из того, что происходит сейчас — и не только сейчас, а вообще. Это обозначит наше присутствие на этой планете: мы были первыми людьми, которые ее покинули». Нил Армстронг, Базз Олдрин и Майкл Коллинз были исследователями космоса. Люди будут читать про них через 500 лет, как мы читаем сейчас о Христофоре Колумбе. Эти люди стали моими героями. Они стали лучшим примером самых крутых парней.

В 1969 г. мне исполнилось семь лет, а в таком возрасте всегда есть что-то, что делает каждый год в твоей жизни особенно памятным. Для меня в тот год случились две вещи: «Аполлон-11» сел на Луну и — что было еще невероятнее — «Метс»[3] выиграли в Мировой серии 1969 г. Космос и Главная лига бейсбола стали моей самой большой страстью. Лучший питчер «Метс» Том Сивер стоял в моем списке детских героев сразу после моего отца и астронавтов с «Аполлона-11». Но в ночь посадки на Луну до Мировой серии оставались еще многие месяцы. В ту ночь я сказал себе: «Больше ничего не имеет значения. Вот оно. Вот кем я хочу быть». Стать астронавтом — это было не просто круто, это была самая важная вещь, которой только можно заниматься в жизни.

С этого момента я стал одержимым космосом так, как только маленький мальчик может быть одержим чем-нибудь. Я мог говорить только об этом. В школьном летнем лагере у нас был космический парад в честь посадки на Луну. Дети должны были одеться в костюмы, имеющие отношение к космосу. Я хотел костюм астронавта. Моя мама была мастерицей на все руки. Она взяла костюм серого слоненка, который сшила для меня, когда я участвовал в постановке в первом классе, отрезала от него хвост, приколола несколько армейских медалей отца и пришила на левый рукав американский флаг. Мы заменили картонные слоновьи уши на пластиковый блестящий черный шлем Стива Каньона, добавили защитные «очки-консервы», и у меня получился костюм астронавта.

Мой брат Джо работал тем летом в центре Манхэттена, и однажды в обеденный перерыв он пошел в магазин игрушек FAO Schwarz и купил мне игрушку — астронавта Снупи[4]. Он был примерно 20 см в высоту и одет в космический скафандр с «Аполлона»: шлем, система жизнеобеспечения, лунные ботинки и т. д. Я все еще помню, как увидел Джо, идущего к дому от автобусной остановки с коробкой, в которой был Снупи. Я распаковал игрушку прямо перед домом. Все лето я не снимал костюм астронавта, который сделала для меня мама, и только и делал, что играл на заднем дворе в космические полеты с моим астронавтом Снупи. Я возился с этой игрушкой, пока она не истрепалась, на ней не потрескалась эмаль и не оторвалась одна нога. (Снупи все еще со мной, только теперь он побывал в космосе по-настоящему.)