Ее сестра вышла из кухни, вытирая руки фартуком, и тоже застыла в изумлении.

Оглядев габаритных сестричек, оборотень попытался было сбежать, но Бруни цепко ухватила его за плечо, толкнула в объятия подошедшей Виеленне Гретель и принялась перечислять:

– Первое – накормить, второе – отмыть и изгнать блох, третье – подобрать одежку. А потом еще раз накормить!

– Ему плохо не будет? – усмехнулась Ровенна и вернулась к люстре.

– И что с ним делать после? – недоуменно уточнила сестра.

Бруни посмотрела на мальчишку. Тот затравленно оглядывался по сторонам, словно искал щелочку, сквозь которую можно было бы испариться.

– А потом отпустить, – твердо сказала она, – на все четыре стороны.

Зеленые глаза оборотня широко раскрылись, и лицо на миг осветилось надеждой, сделавшей его невероятно привлекательным. Но чернота быстро заполнила радужки: для этого ребенка самым страшным было поверить в людскую доброту.

Матушка смотрела на него, бредущего, будто под конвоем, за Виеленной, с затаенной грустью. Боги не дали им с Ральфом детей. А теперь уж и не дадут.

– Бруни, ты пришла? – крикнул Пип из кухни. – Мне срочно нужна помощь!

– Знаю, – вздохнула она и направилась к нему.

С Ваниллой расцеловались, как сестры. И родственницами друг другу приходились, и дружили давно, и делились сплетнями, и ходили вместе по кондитерским и бакалейным лавкам – чем еще заняться в свободное время двум одиноким женщинам, считающим себя хозяйками своих жизней?

– Во дворце такой переполох! – принялась рассказывать Ванилла, засучив рукава и оттесняя отца от кухонного стола. – Вчера утром неожиданно прибыло посольство из Гаракена, а в его составе сам герцог Ориш, кузен короля! Поговаривают, будто привез предложение женить нашего старшего принца на ихней принцессе!

Бруни сняла плащ и сапоги, повязала фартук, вымыла руки и сменила Пипа, замешивающего тесто, чтобы он мог заняться начинкой для булочек.

В кухню заглянула Ровенна.

– Хозяйка, помощь нужна?

Матушка качнула головой, пояснила:

– Зал на тебе. У нас мерзавчики!

Наступал вечер. Сейчас в трактир потянутся уставшие ремесленники – хлебнуть пива или морса, закусить пряными сухариками по дороге домой. Чуть позже зал наполнится постоянными посетителями: купцами, пришедшими поужинать и поговорить о делах, стариками, чью холодную кровь согреет близость других людей, разговоры, сплетни и слухи, патрульными из городской стражи, уставшими наматывать бесконечные круги по улицам квартала в поисках беспорядков. Захаживали к Матушке Бруни отужинать и главы четырех ближайших гильдий, чем она несказанно гордилась.

Ровенна, будто бригантина, идущая на всех парусах, вернулась за стойку – старшей из сестер Гретель нравилось воображать себя хозяйкой.

– Уж пора бы принцу Аркею жениться, – пробурчал Пип, набирая молотый красный перец на кончик ножа и высыпая его в начинку, – годков-то ему сколько?

– Двадцать девять, отец.

Бруни насторожилась. Зазвучали в голосе подруги знакомые загадочные нотки – предтечи пересказа дворцовых сплетен, которые Ванилла обожала.

– А он что? – кинула пробный шар Матушка.

– А он никогда не женится! – сделав страшные глаза, ответила та. – Я точно знаю!

Пип покосился на дочь, пожевал губами и полностью погрузился в таинство приготовления пищи. Готовить толстяк обожал, но терпеть не мог, когда его отвлекали. Разглашай подруги во весь голос государственные тайны – он все равно бы не услышал.

Ванилла подвинула свою доску с тестом ближе к доске Бруни и зашептала, задыхаясь от волнения:

– Не спалось мне вчера, я и встала часа за два до рассвета. Дай, думаю, опару заведу для утренних блинчиков. Спускаюсь в кухню и вдруг слышу голоса! Я струхнула. Сначала решила – воры, потом – что поварята орехи таскают. Мы их от мешков только и гоняем. Осторожненько выглянула из-за двери и обомлела. Сидят за столом его величество вместе со своим шутом, шалопаем Дрюней, и напиваются до золотых демоненков в глазах. «Что делать, Дрюня? – говорит ему король. – По закону первородства трон должен Аркею достаться, да и мозгов у моего старшенького поболе, чем у Колея. Но какой король на троне сидит без своей королевы?» Шут его по плечу погладил, знаешь, как больных родственников успокаивают, и спрашивает: «А ты с ней связаться не пробовал? Может, передумала?» Тот чуть вином не подавился. «С ума сошел, недалекий? Она мне до гроба припоминать будет, что я ее бросил. Первенца моего не пожалела, прокляла пожизненным венцом безбрачия! Думаешь, такие заклинания вспять повернуть возможно?» «Не думаю, твое величество, – грустно так Дрюня отвечает и давай себе в стакан рожи корчить. – Тут еще гаракенцы эти, перхоть на их шевелюры! Слушай, а с чего они так спешно принцесску сосватать решили? Неспроста это, брат мой король, неспроста! Дал бы ты указание кому следует разузнать, в чем дело!» Редьярд стакан с таким стуком поставил, я думала, разобьет. «А прав ты, плут, – говорит. – Раз торопятся девку замуж выдать, значит, обстоятельства у них! А если обстоятельства серьезны, можно вместо Аркея предложить им Колея – обормоту уже давно пора остепениться! И мы соседей отказом не обидим. Только надобно будет так все обставить, будто Колей влюбился без памяти, а брат ему, по благородству душевному и сердечной холодности к принцессе, уступил!» Шут на него подозрительно уставился: «Как ты, твое величество, Кольку заставишь в любовь сыграть?» А Редьярд давай хохотать: «Срежу содержание вдвое. И Вемьянский замок отберу, в котором он чаще всего разгулы разгульничает! Вот и посмотрим, сколь быстро станет шелковый!» А потом вдруг замолчал резко и в лице изменился. Мне аж жалко его стало! «Вот только с Арком беда…» – говорит. А Дрюня ему: «Боги милостивы, твое равновеликое величество! Сын за грехи отца не отвечает – и то им ведомо!» Тогда король у него поинтересовался, в каком месте он равновеликий, они заспорили, а потом и вовсе ушли, прихватив поднос с едой и пару кувшинов пива.

Ванилла замолчала, запыхавшись.

– Бедный принц, – покачала головой Бруни. – Но ты бы не рассказывала об этом никому.

– А и не буду! – торжественно пообещала подруга. – Что я, не понимаю, что ли? Только папе и тебе. Ну, ты ж знаешь, мне надо было с кем-то поделиться, иначе меня б разорвало!

Матушка засмеялась. Скатала из теста ровный шар, выложила на деревянный поддон – доходить.

– Пиппо, теста еще готовить?

Повар, отвлекшись от обжаривания лука, окинул взглядом с десяток накрытых полотенцами заготовок.

– Хватит, пожалуй! Если его величеству будет угодно – лучше завтра свеженьких напечем!

– И то правда! – согласилась дочь.

В кухню заглянула Ровенна, потупилась, будто медведица, переминаясь с ноги на ногу. Это могло означать только одно – в трактире появился знатный посетитель. Уж насколько легко старшая Гретель вертела ремесленниками и купцами, одним незлым тихим словом прекращала их ссоры и даже драку могла разнять без последствий для посуды и мебели, настолько же панически боялась представителей дворянства. Слава богам, подобные гости в квартале были редки, но, манерой поведения сразу выделяясь из толпы, заставляли бойкий язык Ровенны коснеть, а ее саму становиться столь неуклюжей, что Бруни диву давалась.