Матушка вздохнула и направилась к раковине – вымыть руки, умыться, снять фартук и переплести растрепавшиеся волосы в аккуратную косу.

Посетитель в одиночестве сидел за маленьким столиком у дальней стены. Простой плащ с глубоким капюшоном, под которым не было видно лица, не мог скрыть стать и осанку, а руки – принадлежать простолюдину.

– Добрых улыбок и теплых объятий этим вечером, мой господин! – сказала Матушка, подойдя к нему и ставя на стол кружку с дымящимся морсом и тарелку с ароматными сырными хлебцами.

– Здравствуй, красавица! – глуховато ответил он. – Но я ничего не заказывал!

– Подарок гостю от заведения, – улыбнулась Бруни. Этот знатный господин, несмотря на сдержанную речь и скупые жесты, не позволявшие понять, что он представляет собой на самом деле, совершенно ее не страшил. – Такова традиция, которую установила моя матушка.

Незнакомец качнул головой. Отведав морса, довольно хмыкнул, захрустел хлебцем.

– Долгих лет твоей матушке, она придумала добрую традицию!

– Мои родители умерли, – спокойно объяснила Бруни. – Рада, что вам понравилось! Поужинаете у нас?

Посетитель чуть сдвинул капюшон, и она увидела приятное открытое лицо, живые карие глаза, оглядевшие ее с интересом – не дурным, грязным интересом, с каким обычно знатные господа смотрели на хорошеньких простушек, а так, словно ему принесли чудную игрушку, вызвавшую невольное восхищение.

– Прости меня, хозяйка, – попросил он. – Я с удовольствием поужинаю в твоем трактире, если ты составишь мне компанию.

– Я хотела лишь принять заказ, – пояснила Бруни.

– Тогда я заказываю, – он откинулся на спинку стула, – а ты все записываешь на двоих.

Матушка невольно засмеялась. И ведь таким серьезным казался, стервец!

– Хорошо, – сдалась она. – Сегодня на ужин…

Он поднял ладонь, призывая ее замолчать. К своему удивлению, она подчинилась жесту.

– Не перечисляй! Просто вели принести то, чем отужинала бы сама вечером после дня, в который была вынуждена улыбаться-улыбаться-улыбаться, хотя на душе кошки скребут.

Матушка кивнула и отправилась на кухню, а вскоре вернулась с большим подносом, уставленным яствами. Тут были кружки с холодным пивом и знаменитые мерзавчики Пиппо, сырный суп цвета расплавленного солнца, посыпанный зеленью, свиные ребрышки с запеченным под творожной шапкой картофелем, перепел на вертеле, трогательно уложенный в гнездышко из жареного лука, глиняный чайник с чаем из луговых трав, от которых веяло летними ароматами бескрайних полей.

– Почему не вино? – уточнил гость.

Бруни бросила на него изумленный взгляд, продолжая накрывать на стол. Быстро он оценивает ситуацию!

– Я думаю, господин пьет такие вина, рядом с которыми самая старая бутылка из моего погреба покажется молодухой, – отдавая поднос подошедшей Виеленне и садясь напротив гостя, объяснила она. – Пиво же пьют и богатые, и бедные, и счастливые, и… несчастные. Возьмите булочку. И выпьем за то, чтобы вечер не продолжал этот день!

– Как тебя звать, умница моя? – засмеялся незнакомец, отправляя в рот мерзавчик.

– Глотните пива, – улыбнулась Бруни. – Первый глоток холодного пива – одно из самых восхитительных ощущений в этой жизни!

Гость тронул ее кружку своей и отведал напитка, но одним глотком не отделался.

– Сколько тебе лет? – допив до дна и стукнув кружкой об стол, поинтересовался он. – Ты действуешь на меня как шарик мороженого на ребенка! Хочу все о тебе знать!

Бруни пригубила пива. Посетитель не вызывал в ней чувства отторжения, как те, что пытались разговорами заманить ее в постель. Было в нем что-то располагающее, к чему стремилась душа, желая раскрыть свои тайны. Но…

– Для «всего» мы еще мало знакомы, – строго уточнила она и подвинула к нему тарелку с супом. – Меня зовут Матушка Бруни, и мне двадцать три.

– И сколько же у тебя детей, матушка? – поинтересовался гость.

– Мой трактир называется «У Матушки Бруни», – ровно пояснила она. – А детей у меня нет. Я вдова.

Гость, уже взявшийся за ложку, опустил ее обратно.

– Прости! – искренне воскликнул он. – Прости меня, Бруни! Простишь?

Взяв ее руку, поднес к губам. Коснулся тыльной стороны ладони – сначала дыханием и лишь потом губами. Нежно. Уверенно. Спокойно.

Матушкино сердечко сбилось с такта.

– А как вас зовут? – почему-то шепотом спросила она, ощущая, как тепло его ореховых глаз окутывает ее, будто шалью в зябкий осенний вечер.

– Какое имя тебе по нраву? – отпустив ее руку, улыбнулся он. – Я сегодня весь вечер несу невесть что и говорю невпопад. Чтобы искупить вину, предлагаю тебе выбрать мне имя и загадать желание, которое обязуюсь выполнить!

– Пусть будет… Кай? – она взглянула на него вопросительно.

Он наконец принялся за суп.

– Пусть будет. Ну вот, теперь мое имя ты знаешь, а я до сих пор не слышу твоего желания!

Бруни была уверена, что гость не имел в виду ничего неприличного, но фраза прозвучала двусмысленно, и девушку бросило в жар. Чтобы взять себя в руки, она пробормотала первое, что пришло в голову:

– Вот если бы вы могли остановить травлю оборотней…

Кай поперхнулся супом.

– Интересное желание для молодой хозяйки, – заметил он. – Чем оно вызвано?

Сбиваясь и путаясь – мысли были совсем о другом, – Матушка поведала собеседнику об утренней сцене в лавке Розена.

– Вы же понимаете, что мальчик украл просто от голода? – спросила она, заглядывая ему в глаза.

Почему-то ей казалось важным, чтобы гость согласился.

– Понимаю, – серьезно ответил тот. – Могу предположить, что короля этот вопрос тоже беспокоит: с одной стороны, бродяжничество и преступления, участниками которых оборотни вольно или невольно становятся, с другой – жестокость населения по отношению к ним и кровопролития, происходящие в основном в провинции. Чтобы как-то исправить ситуацию, его величество начал потихоньку привлекать их к государственной службе. Сейчас из них набран особый гвардейский полк. Об этом пока мало кому известно.

Бруни никогда не слышала об оборотнях-гвардейцах, своего собеседника видела впервые в жизни и ничего о нем не знала, но поверила сразу и безоговорочно!

– Но это еще не все! – продолжил Кай. – Осенью под патронажем принца Аркея откроется факультет для оборотней при Военной академии.

– Обучение будет платным? – заинтересованно спросила она.

– За них заплатит казна с условием, что после окончания академии они будут служить на благо королевства в течение двадцати лет. Оборотни, хоть и не в ладах с дисциплиной, прирожденные бойцы, а способности делают их намного опаснее обычных солдат.