что нет, и Грохотовым пришлось уехать. И мамочка с папочкой все это время наверняка шпыняли упитанное чадо. И до всего на свете докапывались. Ну, там: «Фантазерка! Да кто на тебя польстится, на корову жирную?» И в конце концов девочка сцепила зубы, похудела и собралась доказать родителям, что…

Тьфу, вот что еще за виртуальный психоанализ я тут устроил? Вот она, передо мной сидит. Если правда интересно, берешь и спрашиваешь.

А интересно ли мне?

Вот честно, интересно?

Из носика чайника вырвалась струя пара. Я выключил плиту, открыл шкаф, достал оттуда две чашки. Плеснул в обе заварки из заварника. Долил кипятком. Поставил на стол обе и сел напротив Лены.

— Хочешь конфет? — спросил я. — Есть птичье молоко офигенное. И печенье еще где-то оставалось, мама пекла.

— Я не ем сладкое, — дернувшись, будто от удара, выпалила Лена и посмотрела на меня красными зареванными глазами.

— Понял, прости, — кивнул я. Открыл рот, чтобы начать что-то говорить, но передумал. Лучше помолчу, а то ляпну сейчас еще какую-нибудь чушь. Про сладкое мог бы и догадаться, например.

Замок входной двери скрежетнул. Мама вернулась с работы.

— А в ванной что, никого? — сказала она, заглядывая в кухню. — А вода что шумит? И свет не выключили… Ой, Леночка, что с тобой, что-то случилось?

— Сейчас я выключу, — я быстро выскочил из кухни, закрутил кран и вернулся обратно. — Лена была чем-то расстроена, я налил ей чаю, и мы…

— А чай-то почему пустой? — встрепенулась мама. — Конфеты же есть… Ой, Леночка, прости!

— Да ничего, — хрипло буркнула Лена. — Я привыкла…

Мама придвинула табуретку ближе к Лене, села напротив нее и взяла ее руки в свои.

— Леночка, ну не надо плакать, — заворковала она. — Смотри, глаза покраснели, нос опух. А ты ведь теперь такая красавица стала, прямо картиночка!

Мама не спрашивала, что случилось, просто болтала что-то успокивающее, льстила, перескакивала в своей убаюкивающей речи к каким-то историям со своей работы, обрывала их на полуслове, опять принималась расточать Леночке комплименты… Я понял, что лишний, но уходить пока не рискнул. Просто отошел от стола и облокотился на подоконник. Смотрел на пятно света под уличным фонарем. И как в лучах его света кружатся снежные вихри. Завтра опять заметет все, придется утром по целине дорогу прокладывать…

— … очень хорошо тебя понимаю! — сказала мама, уже явно отвечая на какую-то реплику Лены. Как-то я, задумавшись, пропустил тот момент, когда плавное воркование мамы перешло у них в активный диалог. — Вы переехали, друзья остались в Москве, тебе одиноко… Но ничего, Володя — человек общительный, друзей у него много! Послезавтра он концерт организует. Володя, тебе же нетрудно взять с собой Леночку на этот концерт, чтобы она развеялась? Музыку послушает, с ребятами познакомится…

— Эээ… Что? — встрепенулся я. — Вообще-то…

— Володя! — в голосе мамы прозвучали металлические нотки. Она посмотрела на меня и сделала «страшные глаза». Блин, вот только Лены мне там на концерте не хватало! — Пообещай, что возьмешь девочку с собой, быстро!

— Мам, только я там буду все время занят… — попытался я сдать назад.

— Ничего страшного, Леночка умная девочка, она же не будет тебе там мешать, — мама посмотрела на Лену. Та уже явно повеселела, слезы высохли, глаза заблестели.

— Концерт — это было бы здорово… — сказала она и тоже посмотрела на меня. В первый раз прямо с того момента, как разрыдалась.

— Ну вот видишь! — мама всплеснула руками. — Значит так и решим! Володя? Пообешай мне!

Машина болгарского коньяка… Пара бандитов со стволами… Косячная проводка… Программа в стиле «импровизация»… И вот еще Лена, которая только что пыталась меня трахнуть в ванной в тот же момент, когда ее родители пили застольничали в соседней комнате. Ну да, действительно, что может пойти не так?

Я фыркнул, потом закашлялся, чтобы замаскировать нервный смешок.

— Что с тобой? — мама подозрительно прищурился.

— Все нормально, мам, — усмехнулся я. Да теперь-то что уж? Сгорел сарай, как говориться, гори и хата. — Без проблем, Лен. Надеюсь, ты хорошо относишься к рок-музыке.

— Очень люблю! — горячо заверила Лена, глядя больше на мою маму, чем на меня. — Я в Москве все время на рок-концерты ходила!

— Вот и славно, — мама быстро обняла Лену и покачала, будто младенца. — Чай уже остыл, наверное. Давай-ка я новый заварю…

Под шумок я сбежал из кухни, прошмыгнул в ванную и закрыл дверь на шпингалет. Перевел дух и понял, что меня разбирает смех.

Утром я с мстительным удовольствием заперся в свою комнату, открыл двери в шкаф и принялся шумно там копаться в поисках свежей футболки и теплых подштанников.

— Что такое? Кто здесь? — раздался с тахты недовольный голос тети Марины.

— Мне на работу надо, а одежда вся здесь, — пробурчал я.

— А с вечера ты не мог все подготовить? — визгливо возмутилась она.

Я молча шерудил на полке. Типа неловким движением вывалил содержимое одной из теперь не своих полок на пол.

— Ой, простите, сейчас сложу все обратно! — пробормотал я и протянул руку к выключателю.

— Да ты обалдел что ли⁈ — теперь уже проснулся дядя Слава. — В такую рань будить!

— На улице минус тридцать, мне нужны теплые вещи… — пробурчал я, запихивая шмотки гостей смятым комом обратно на полку.

— Да что ты делаешь-то, ирод⁈ — тетя Марина завозилась, выбираясь из-под одеяла. — Вот ведь криворукий! Нормально надо складывать, понял?

— Я нормально складываю… — продолжая упихивать вещи как попало, пробурчал я.

— Отойди! — тетя Марина оттерла меня от шкафа. — Сама все сложу…

— Мне нужно штаны еще найти, — я протолкался мимо нее и принялся копаться на своей полке.

— Марина, да потом все сложим, выключите уже этот дурацкий свет! — взвыл дядя Слава.

— Мне нужны теплые штаны… — упрямо бурчал я. Вообще-то я и правда с вечера позаботился о своей рабочей экипировке. Просто подумал, что хочу пожелать нашим дорогим гостям доброго утра. Подросток я или где?

Минут десять мы пререкались, в конце концов тетя Марина вытолкала меня за дверь и закрыла ее. Я несколько секунд с довольным видом послушал, как они там ругаются уже на