– Так уж получилось, – смущенно ответил Олег.

– Хорошо получилось! – обнимая, воскликнул Василич. – Жена рассказала о разгроме карателей и захвате броневика.

– Мне бы назад поскорее, – желая сменить тему, попросил Олег. – Волнуются, месяц по тылам шастаю.

– Тут такое дело, – кашлянув в кулак, заговорил третий секретарь, – немцы отступают и начали на нас наседать.

– Отряды разделились на группы и ушли в глухомань. Аэродромы потеряны, у нас даже радиста нет, – добавил Василич. – Ты вроде летать умеешь, отведем к немецкому аэродрому, покажем самолеты и поможем взлететь.

– Самолет без специалиста не подготовить, пока то да се, набежит охрана и вместо полета придется уносить ноги, – возразил Олег.

– Там пленные заливают бетоном широкую полосу, из охраны только эсэсовцы в лагере, – пояснил третий секретарь.

– Внучок, отвези в Москву важные бумаги и передай важным людям. Скажешь от Киреева, что до революции служил инженером. – С этими словами дед вручил связку кожаных мешков.

Олег бурно обнял старика – кто знает, может видятся в последний раз. Милиционеры забрали нелегкую ношу, и маленький отряд пошагал обратно к каналу.

На аэродроме действительно кипела работа, пленные лопатами выравнивали грунт, разбивали подготовленное место на ровные квадраты и заливали их бетоном. Работа шла непрерывно с короткими перерывами на прием пищи. Партизаны правы, с охраной разобраться пара пустяков, эсэсовцы сидят на вышках, охраняя лагерь и строящуюся взлетно-посадочную полосу. За работой следят бригадиры из пленных, да пара геодезистов контролирует соблюдение проекта.

На стоянке стоял одинокий «До́рнье 217», который в Люфтваффе считался откровенно хреновой машиной. Из-за низкой устойчивости к атакам истребителей его выпускали в варианте торпедоносца или бомбардировщика морских целей. Так что для перелета к своим он совсем не годился, собьют и «караул» крикнуть не успеешь. Олег достал бинокль и внимательно осмотрел виднеющиеся в отдалении дома и непроизвольно воскликнул:

– Опаньки! Да там казармы со стоянкой самолетов и действующая взлетно-посадочная полоса!

– До них четыре километра, пока очухаются, ты уже помашешь мне крылом, – усмехнулся Василич.

Нет, улететь он не сможет, во-первых, он не умеет летать на бомбардировщике, во-вторых, на подготовку к вылету уйдет часа два. Невдалеке заработал двигатель с характерным режущим звуком стоящих в нулевом положении лопастей. Олег встрепенулся: сомнений нет, это «Мессершмитт»! Пушка отстучала короткую очередь, после чего двигатель нехотя остановился. На каждом аэродроме есть стрельбище для согласования линии выстрела с прицелом. Вот реальный шанс угнать самолет, и его упускать нельзя!

Олег обернулся к партизанам:

– Надо перебраться поближе к тем домикам.

– Ничего интересного там нет, – возразил Василич, – в одном отсиживаются три солдата с винтовками, в другом вечно пьяные немцы в грязных комбинезонах.

В сорок первом семимиллионный Вермахт атаковал шесть с половиной миллионов советских солдат. В сорок втором Вермахт увеличили до десяти миллионов, в сорок третьем силы немцев на Восточном фронте достигли одиннадцати миллионов. Люфтваффе лишилось рот охраны, а солдаты из частей аэродромного обслуживания стали заступать в суточный наряд. Дежурство считалось наказанием, кроме того, начальники служб старались отправлять туда самых ленивых и бестолковых солдат.

– Хочу посмотреть на самолет в капонире, – уточнил Олег.

– Ты хочешь его угнать, – догадался Василич.

– Там несколько оружейников и техников, мы их тихо перебьем, и я улечу.

Чаще всего капониром служит высокая, метра под три, насыпь в виде буквы «П». При проверке бортового оружия такая насыпь обязательно есть. Мало ли что, может всякое случиться, включая срыв пушек с крепления – снаряды разлетятся в разные стороны и жертв не миновать.

– За мной! – тихо скомандовал Василич и пополз через заросли бурьяна с чертополохом.

Самолет удивлял своей странной конструкцией – передняя стойка шасси с кабиной почти на носу заставили вспомнить «Аэрокобру» с двигателем позади пилота. Приплюснутые бока напоминали «Мессер», но фюзеляж непропорционально короток по отношению к крыльям. Тем не менее это именно «Мессершмитт», пусть и незнакомой конструкции. И Олегу придется рискнуть, потому что иного шанса нет. Олег взял дедовы талмуды и свой шлемофон, тем самым прикрыв фальшивые офицерские планшеты, и направился к непонятному самолету.

– Чего, спрашивается, ходить? Я сто раз говорил командиру, что здесь заводской брак, – увидев летчика, недовольно сказал техник.

– Готовь к вылету, приказано отогнать назад. – Олег с насмешкой показал упакованные тетради. – Вон штабные всучили тонну отчетов.

– Давно пора, прислали на войсковые испытания, а он стреляет в разные стороны. Вы немного подождите, без подвесного бака до завода не долететь.

– Мне сказали, что парашют в кабине.

– Так точно, уже месяц в кабине валяется.

Олег непроизвольно вздрогнул – за месяц парашют слежался и не раскроется, а он собирался после пересечения линии фронта сразу выпрыгнуть. Придется садиться, что на незнакомом самолете да еще с крестами чревато фатальным последствием.

– Покажи новшества в кабине, – попросил он.

– Первый раз? На малых скоростях его мотает в разные стороны, поэтому при взлете и посадке энергично работай рулями.

Вот попал! При его опыте только норовистого самолета не хватало! Олег забрался в кабину, а техник, стоя на стремянке, начал объяснять назначение многочисленных тумблеров. Триммеры и элероны выставлялись электроприводом, а трехполюсной переключатель задавал фиксированные положения. Конструкторы явно позаботились о новичках, коих в Люфтваффе сейчас большинство.

Пока он осваивался, куцый тракторишка отбуксировал самолет на рулежную дорожку, техники подсоединили электрокабель и запустили пускач. После команды «от винта» захотелось сразу начать разбег, но Олег запросил командный пункт:

– Два нуля пятый к полету готов, прошу разрешить выезд на рулежную дорожку.

– Здесь тебе не Темпельхоф[13], если готов – уматывай восвояси, – «вежливо» ответил руководитель полетов.

По-школьному аккуратно Олег вырулил на старт, затем переключил разворот лопастей на положение «взлет» и отпустил тормоза. Самолет словно нехотя покатился, но быстро набрал скорость отрыва, секунды разбега показались вечностью, и он излишне резко поднял нос. Обошлось, новый двигатель вытянул наверх, на тысяче метрах выполнил обязательную коробочку с покачиванием крыльями над местом, где затаились партизаны, и домой!

Набрав высоту, Олег взял курс на северо-восток и начал внимательно рассматривать землю. Карты нет, и самым надежным ориентиром станет железная дорога. К сожалению, внизу виднелись лишь руины городов да пепелища деревень. Люди добрые, подскажите летящему в небе парню схему железнодорожных линий Белоруссии! Пришлось подвернуть восточнее, и искомый поводырь заблестел на солнце стальными рельсами.