— Сонечка!..

Лида открыла дверь и вошла в кухню.

— А, школьница наша пришла! — закричал из своей комнаты бухгалтер Николай Семёнович. — Это хорошо! А то я уж всякую надежду потерял её увидеть сегодня.

— Я на сборе была, — улыбнулась Лида. — У нас вожатый Митя наши дела разбирал.

— Дела разбирал? — копаясь в корзинке с бумагами, рассеянно сказал Николай Семёнович. — Хорошо бы, чтоб этот самый Митя и мои дела разобрал, а то я никак не разберу… Никак не разберу никаких своих дел, — глядя на заваленный бумагами стол, развёл руками Николай Семёнович. — Проклятая память! Такая небольшая синенькая тетрадка была у меня, и не знаю, куда делась. Куда делась? — потирая двумя пальцами лоб и глядя на Лиду светлыми близорукими глазами, пожаловался Николай Семёнович.

— Сейчас! Я только пальто сниму, — сказала «Лида и, повесив в передней пальто, заглянула под стол Николая Семёновича. — Я знаю, вы иногда мимо корзины бросаете.

— Мимо корзины? Никогда! — возмутился старичок. — Я аккуратнейший человек. Я, прежде чем бросить что-нибудь в корзину, тысячу раз проверю. У меня с письменного стола ни одна бумажка не упадёт…

Лида неожиданно нырнула под стол:

— Вот она!

Николай Семёнович схватил тетрадку и близко поднёс её к глазам:

— Скажите пожалуйста! Как же это вы нашли?

— Да за ножкой стола, на самом видном месте лежала, — засмеялась Лида, поднимаясь с колен.

— Ну, спасибо! Спасибо, девочка! А то я как без рук, работа стоит, — усаживаясь за стол, благодарил старичок.

Лида вышла, постояла немного в кухне, потом тихо побрела в свою комнату.

Вечером пришла мама. Она ещё на пороге, снимая шапочку, крикнула:

— Был сбор, Лидуша?

— Был, был, мамочка! — бросилась к ней Лида.

— Интересно! Подожди только минутку. Я сейчас вымою руки, сядем за стол, и ты мне всё подробно расскажешь, — заторопилась мама. — Подожди, подожди только, я с самого начала хочу.

— С самого начала так… Митя прочёл мою заметку… Вот полотенце, мамочка. Вытирай одну руку, а я другую буду вытирать.

— Нет, я сама… Ну, прочёл заметку…

Мама придвинула к столу два стула, вынула из портфеля булку, налила чай.

— Ну, теперь всё… Митя прочёл заметку, а что мальчики?

— Ну вот… Сначала никто из мальчиков ничего не говорил, и, наоборот, даже пересмеивались и толкали друг дружку.

— Это не наоборот вовсе. Ну, предположим… А девочки?

— Ой, мама, девочки сразу давай на ребят жаловаться, кто там кого дёрнул за косу, кого кто толкнул… Понимаешь, не обсуждали вопрос, а жаловались только! — высоко вскидывая брови и округляя глаза, сказала Лида.

— Ну, ну?

— А Митя слушал, слушал, потом так сморщился и говорит: «Вот я вас слушаю и удивляюсь. Лида Зорина подняла такой серьёзный вопрос…»

— Правильно, — кивнула головой мама, помешивая ложечкой в стакане.

— Да, правильно, — протянула Лида, — а у меня зато сердце в пятки ушло.

— Трусишка!..

— Да, трусишка! У нас ведь знаешь как дразниться любят…

— Ну, об этом потом. Не перебивай себя. Что же сказал Митя ещё?

— Он очень хорошо сказал, мама… Он сказал, что при важном вопросе… то-есть на важном вопросе пионеры себя так небрежно ведут. Мальчики позволяют себе всякие глупые шутки, пересмеиваются, а девочки только обиды свои перебирают. И что он уж тысячу раз слышал, как Мазин у Синицыной ленточку из косы выдернул, что это уже разбирали, и Мазина тогда наказали уже, а теперь надо поговорить не о случаях таких, а о том, чтобы их никогда больше не было, чтобы класс был дружный. Что и мальчики и девочки виноваты, и чтобы не торговаться здесь, кто больше виноват, а исправить это, потому что мы все пионеры и должны быть хорошими товарищами… Он, мама, прямо рассердился даже на нас…

— Ну, а ребята что?

— Ребята покраснели многие, а девочкам тоже стыдно стало. А потом все начали говорить, что у нас всё по пустякам выходят всякие глупые ссоры. А Митя сказал, что мы уже в четвёртом классе, а нам можно поставить в пример малышей — они так дружат между собой! Потом он привёл примеры всякие… А потом, мамочка, потом!.. — Лида вскочила, зажмурилась и подпрыгнула на одной ножке. — Мы все шли домой вместе. И никто никого не дразнил. И солнце было такое, прямо на всю улицу! Я пальто расстегнула. А Коля Одинцов шапку снял, у него густые волосы, и солнышко нагрело их, они даже чуть-чуть тёплые стали, мы все трогали… А некоторые девочки завтра уже в драповом пальто придут. И я… Хорошо, мамочка?

— Нет, драповое ещё рано. А остальное всё хорошо! Всё хорошо, Лидок!

Вечером папа тоже слушал о сборе, но ему рассказывала не одна Лида. Лиде помогала мама, они перебивали друг друга и так часто начинали сначала, что папа не дождался конца и ушёл спать.

Глава 19

СРЫВ

Павел Васильевич всё ещё не возвращался.

Васёк нервничал, придирался к тётке.

— Может, и были письма, да ты потеряла их! — подозрительно говорил он.

Тётка обижалась:

— Да что я, голову, что ли, потеряла?

Писем не было.

Не зная, чем объяснить молчание отца, Васёк беспокоился. Иногда ему