ведь на столбе руками не разведешь, ими держаться надо).

Вред от диких животных был не только в форме испуга, но и материальный. Сожрали, например, кабаны автомобиль "УАЗ" главного агронома. Совсем съели, не обглодали, а именно съели, даже колес не осталось. Видать, железа в организмах не хватало. Люди после этого задумались — а какие микроэлементы в человеческом теле содержатся и не страдают ли кабаны от их отсутствия? В древности обитал хищный кабан энтелодон, вдруг и у нынешних гены взыграют?

И вообразили себя чиновники африканскими первопроходцами, поехали спасать аборигенов от четвероногой напасти. Ружей понабрали, шляп с перьями, фотоаппараты новыми пленками не забыли под одеялом зарядить, чтобы сохранилось в веках свидетельство победы человека над диким зверем.

Приехали вечером и стали караулить кабанью банду.

Она не заставила долго ждать.

Дальше было много крика, визга и выстрелов. Пороховой дым поднялся, заволок поле боя, а когда рассеялся, выяснилось, что сражение закончилось ничьей. Ни одного кабана не подстрелили и те ушли в лесную чащу (потом оказалось, что навсегда), а охотники, побросав ружья, вскарабкались на столбы, слезать не спешили и фотографироваться не хотели.

Артемов папа успокаивался мыслью, что могло случиться и хуже. Кабаны были огромными, больше африканского буйвола, пули им — что паровозу кирпич, в общем, повезло, что в чиновниках проснулись гены обезьян, без них на столбы одним махом бы не залезли. К счастью, начальники скоро забыли о прекрасно проведенных выходных, а папа приказал своей охотничьей генетической памяти заткнуться подобру-поздорову, и она послушалась, куда ей деваться.

… А Глеб, хоть и любит космос, говорит о нем не всегда охотно. Слабо верит Глеб, что когда-нибудь посмотрит на Землю издалека. Другой он. Неподходящий для полетов, любой врач подтвердит. В космосе, кроме друзей, Глеб никому не нужен.

7

…Я не хотел об этом рассказывать. Испугался. Вернее, застеснялся. Мы уже взрослые, нам по двенадцать лет, а все никак не наиграемся. И главная беда, что играем всерьез, не как другие. Но все-таки я расскажу. Неожиданно и ни к месту. Настоящие тайны так и рассказываются.

…Наш чердак, на котором мы сейчас щелкаем шайбой в хоккей и бездельничаем — не чердак, а еще одно помещение Клуба космонавтики. Тайное. Закрытое. Главное. Неизвестное никому, кроме нас троих. Дядя Саша о нем не подозревает. Да и не нужно ему об этому знать. И всем остальным тоже. Они не поймут.

Здесь мы нашли маленький деревянный шкафчик. Очистили его, отмыли, и поставили на видное место. И сделали из него Космический Храм.

А почему нельзя? Какие-нибудь туземцы мастерят их для своих божков, а мы чем хуже?

Заглядываем в него строго раз в неделю. Чаще нельзя, а то игра превратится в рутину.

Идею взяли в рассказе из украденной книги. Там бывший космонавт, старый уже, у которого не осталось близких, все давно ушли из жизни, сделал у себя дома словно кусочек космоса. В шкафчике, похожем на наш. И поставил в него камень-алтарь, на который символически положил жетон космонавта — то есть свою жизнь, ведь он отдал ее изучению космоса.

Мы поступили так же. Фотографии галактик на стенки изнутри наклеили и кусок гранита для жертвоприношений принесли.

Если космос — бог, то не такой, как остальные. Не жестокий, не обидчивый, не думающий только о том, что кто-то нарушил его странные законы, и не любитель наказывать тех, кто с ним не согласен.

Космос — добрый, потому что бесконечный. Эта фраза однажды пришла мне в голову и запомнилась, хотя я не понимаю, что она означает. Но запомнилась твердо.

Раз в неделю мы решили отрывать дверцу и класть на гранит чистый кусочек бумаги, ведь жетонов космонавтов у нас нет и мы еще не летали всю жизнь в космос. Вышло даже интересней, чем в книге! Загадочно и символично. Жертвоприношение, но некровавое и нестрашное.

Положим листок, затем стоим минуту и смотрим. Молча думаем о чем-то или не думаем вообще. Это называется созерцанием или медитацией. На душе потом лучше становится. Проблемы кажутся мелкими-мелкими. Даже лицо Глеба светлеет. Бросает он свои грустные мысли, приходит вместо них робкая надежда.

8

Я не рассказал о том, как мы познакомились. Я, Глеб и Артем. Не знаю, интересно ли это, но я вспоминаю с удовольствием. Полтора года уже миновало. Как время летит!

Конечно, мы общались и прежде. И учились в соседних классах, и жили по соседству, но дружить не дружили. Не было одинаковых интересов — точнее, никто не знал, что они есть. Да и вообще друзей, как выяснилось, у нас на троих тоже не было ни одного.

…Однажды после уроков я отправился в школьную библиотеку. Нам учительница задала дополнительное чтение, какую-то книгу про революцию. Наверняка с дурацкими картинками, думал я по дороге, потому что без них такие книги не обходятся. Но что я мог сделать? Учительница сказала, я и пошел. Предполагалось, что книги будут получать наши родители, но я уже умел расписываться и в помощи мамы не нуждался.

Явился я в библиотеку, взял книжку и приземлился за свободный стол прочитать ее и сразу отдать. Читаю я быстро, а скучные рассказы о революции вообще мгновенно. Там всегда одно и то же. Четыре сюжета, вокруг которых все и вертится.

Осада Зимнего дворца, возвращение Ленина в пломбированном вагоне, тяжелая жизнь при царе и гражданская война с белогвардейцами. Ничто не ново под луной.

Перелистывал я, значит, написанные колченогим языком нудные страницы, а невдалеке, за еще одним столом, сидел Артем. Он в школе слыл за главного хулигана, учителя говорили, что "от него никакого спасу". Ну, хулиган так хулиган, мне-то что до этого. Читает ту же намзаданную книгу. А потом присмотрелся — нет, другую!

Фантастическую! "Плутонию" Обручева! Вложил ее внутрь школьнопрограмной, и читает, как прогрессивный рабочий труды Ленина, когда рядом полицейские прохаживаются.

Я потерял дар речи. "Плутонию" я тоже читал, она не то чтобы очень сложная, но… Меня кое-кто из учителей называет слишком умным, и Артем что, такой же? Как ловко скрывает это!

Набравшись смелости, я пересел за его стол. Артем наклонил голову от