С падением Коломны военное положение Москвы вновь резко ухудшилось. Царь Василий поспешил собрать все наличные силы и отправил их под Коломну. В походе участвовали московские «большие» дворяне, придворные чины — стольники, стряпчие и жильцы, городовые дети боярские, еще остававшиеся в Москве, наконец, служители московских приказов от дьяков до подьячих. Войско возглавляли главные московские бояре и воеводы князь Ф. И. Мстиславский, брат царя князь Д. И. Шуйский, князь И. М. Воротынский, трое братьев Голицыных, двое бояр Нагих, окольничие В. П. Морозов, М. Б. Шеин, князь Д. В. Туренин-Оболенский, князь Г. Б. Долгорукий, двое Головиных. Войско включало цвет московской знати. Но уездные дети боярские, составлявшие главную массу дворянского ополчения, разъехались из столицы по городам. Оставшихся в Москве было так мало, что их смогли «разрядить» лишь на три, а не на пять полков, как делали при любом назначении главных воевод.

Расходная книга Разрядного приказа точно зафиксировала время выступления армии из Москвы. 23 октября 1606 г. Ф. И. Мстиславский и Д. И. Шуйский получили «в поход из московского Разряду на приказные расходы 100 рублев денег».{236} Покинув столицу, главные воеводы соединились с отрядом М. В. Скопина: «А сошлись со князем Михайлом Васильевичем Скопиным-Шуйским с товарыщи по Коломенской дороге в Домодедовской волости».{237}

Несколько дней спустя весть о выступлении армии достигла Ярославля. Рожнятовский записал в своем дневнике под 26 октября (5 ноября): «Пришла весть, что от Москвы отступило войско (повстанцев. — Р. С.) под Серпухов и к другим городам, а за ним якобы пошел князь Мстиславский с князем Дмитрием Шуйским с войском».{238} Как и в других случаях, информация Рожнятовского дает хронологические ориентиры, но не отличается точностью в подробностях. Ю. Мнишек получал вести от поляков, находившихся в Москве фактически под стражей. Поляки не знали, пойдут ли Мстиславский и Д. Шуйский на Серпухов или «другие города». Разрядные записи свидетельствуют, что Мстиславский выступил из Москвы в Домодедово, где его поджидал Скопин. Домодедово располагалось за р. Пахрой в 30–35 верстах от столицы. Находясь в Домодедове, Скопин мог отразить нападение повстанцев как из Серпухова, так и со стороны Коломны. Рож-нятовский получил информацию о последовавшей битве из первых рук— от ярославских дворян, бежавших с поля боя. По его словам, столкновение произошло в 40 верстах от стен столицы. Примерно такие же данные сообщает «Новый летописец». «Воры», повествует автор «Летописца», стояли в с. Троицком «от Москвы за пятьдесят верст», там и произошло побоище.{239} Как установил Р. В. Овчинников, местом битвы было не село Троицко-Голочелово (в 70 верстах от Москвы), а село Троицко-Лобаново на Коломенской дороге (в 50 верстах от столицы).{240}

Разрядные записи характеризуют битву под Троицким кратко и точно, выделяя при этом роль рязанских дворян: был «бой с воровскими людми в селе Троицком с Истомою Пашковым да с рязанцы, и на том бою бояр и воевод побили».{241}

Р. В. Овчинников датировал битву в с. Троицком 25 октября.{242} Следует заметить, что указанная дата является примерной. Битва могла произойти в любой день между 25 и 27 октября. После решительной победы конница нередко преследовала неприятеля на пространстве до 30 км. От Троицкого до Коломенского было всего 40 км. Разгромив царские полки 26–27 октября, повстанцы имели возможность уже 28 октября достигнуть окрестностей столицы.{243} Как раз 28 октября и началась осада Москвы.

Битва под Троицким стала крупнейшим событием гражданской войны. Междоусобная борьба расколола военную опору монархии. Поместное ополчение, переживавшее кризис, распалось. Дворяне помнили о поражении многотысячной рати Бориса Годунова у стен Кром. Ляпунов и прочие рязанские дворяне вновь, как и под Кромами, возглавляли мятежников. Но теперь им было легко добиться успеха. Недолгое правление Лжедмитрия упрочило популярность его имени в дворянской среде. Ко времени наступления на Москву в народе росла уверенность, что «Дмитрий» в самом деле жив. В конце осени восставшие широко оповещали население, что «государь, деи, наш царь и великий князь Дмитрий Иванович всея Руси ныне в Коломне».{244} Известия такого рода оказывали немалое влияние на служилых людей.

События гражданской войны повторялись в деталях. Казаки Корелы и мятежники буквально разогнали ополчение царя Бориса. Разрядные записи аналогичным образом описывают события под Троицким: царских ратников побили и разогнали.{245} По словам «Нового летописца», в бою «воры» «разогнаша многих дворян и стольников поимаша».{246} Со слов ярославских помещиков, только что вернувшихся с поля битвы, Рожнятовский записал в «Дневнике»: «День 16 ноября… На этих днях возвратились бояре и люди Шуйского с проигранной битвы и сами признали, что на поле боя осталось до 7 тысяч убитых и до 9 тысяч ограбленных полностью и избитых кнутом распущено по домам… после чего войска (мятежников. — Р. С.) поспешно подошли к Москве».{247} Ярославцы, сломя голову бежавшие из-под Троицкого, конечно же, не располагали никакими данными о количестве убитых. Приведенная в дневнике цифра потерь была невероятно преувеличена. Требуют критического отношения и данные о пленных.

Некоторые авторы объясняли роспуск пленных Пашковым чувством «общности» восставших с той частью армии Шуйского, которую «силой гнали на войну».{248}Другие видели в этом факте проявление «чувства классовой общности» Пашкова и дворян, участников восстания, с помещиками, находившимися на службе у Шуйского.{249} Мне кажется, что источник допускает более простую интерпретацию. В какой-то момент правительственные войска, по-видимому, прекратили организованное сопротивление, и тогда повстанцы стали разгонять их плетьми совершенно так же, как казаки Корелы разгоняли годуновскую рать в лагере под Кромами. Как и из лагеря под Кромами, царские дворяне бежали, побросав оружие и прочее имущество, что и было представлено как грабеж со стороны мятежников. Известие о наказании плетьми 9 тыс. пленных недостоверно. Подобная массовая экзекуция отняла бы много дней, а между тем повстанцам надо было спешить с занятием Москвы. Пашков старался не обременять свою армию пленными. Исключение было сделано лишь для стольников и знатных дворян. Их отослали в Путивль.{250}

28 октября 1606 г. войска Пашкова заняли Коломенское в окрестностях Москвы. Несколько дней спустя туда же прибыл Болотников со своими отрядами. Буссов правильно определяет путь Болотникова от Путивля через Комарицкую волость и Калугу на Москву, хотя и не упоминает о его поражении и отступлении с Угры. Показания очевидцев подтверждают, что Болотников побывал в Калуге уже в период своего первого наступления на Москву. Дворянин князь Г. П. Борятинский дал следующее показание перед судьями Разрядного приказа: «Как колужане заворовали, царю Василью изменили, а пришол в Колугу