В то время как в настоящем мире меня «модернизируют» физически, в этом мире меня подготовят умственно и морально. Захотелось больше объяснений, вот я и спросил:

– А что значит – подготовить умственно и морально?

– То и значит, – прямо ответила Света и начала рассказывать. – Энерговедение – вещь серьёзная, неподготовленный ум легко расшатает связи между нейронами и навлечёт на себя множество психозов разной степени тяжести. Мало того, такой разум легко подчинить. Анугиразус ждёт наших ошибок в твоей подготовке и будет использовать любую возможность вскрыть твой разум, как консервную банку. Сам ты при этом будешь чувствовать, как распадается твоя личность. Предлагаю тебе как-нибудь попробовать прочувствовать это. У меня есть нужные накопители.

– Какие ещё накопители?

– Те, что я в шутку называю мыслеворотами, от словосочетания «воротить мысль». Это набор ощущений, записанный в виде цифрового кода, который можно воспроизводить для улучшения приспособляемости или выработки рефлексов. С помощью таких я буду обучать тебя энерговедению, когда потребуется. А ещё с помощью мыслеворота я могу помочь тебе понять, что тебя ждёт, если не будешь вникать. Вставляются в порты у тебя за ухом, – заметив моё невербальное удивление наличию таких штук, характерных тем людям, у которых часть тканей мозга заменили имплантами, Света на ходу щёлкнула пальцами и заявила. – Да, теперь ты киборг, как и я.

– Ну зашибись теперь, – в сердцах выдал я и остановился. – А вы в курсе, что подставляете меня? Вы разве не в курсе, что киборгам с модифицированным мозгом запрещено жить на территории России, потому что они уязвимы для врага? Меня из-за вас гражданства лишат!

– Отставить панику, – драконица остановилась, оперлась коленом о землю, поднялась и выставила руку в останавливающем жесте. Светлана была по размеру сравнима с Евгением – настолько крупной, что своим ростом вдвое-втрое превышала меня. – Во-первых, эти порты у тебя останутся только в мире снов, в реальном мире их уберут. Во-вторых, твоя модификация в том мире будет носить атипичный характер. Укрепить тело и подготовить мозг можно не только железом, но и другими материалами, которые неподвластны врагу. Понятно теперь?

– Понятно, – процедил я сквозь зубы, а затем добавил ещё тише. – Всё равно идея какая-то глупая. Уж наверняка не всё так просто…

– Хватит уже ворчать, – сказала Света. Похоже, она отлично слышит. Или просто читает мысли, как Евгений. Через секунду она добавила в насмешливой манере. – Ворчун.

– Сама ворчун! – возмутился я. – Ишь чего удумала – клички мне давать.

– Ворчун, ворчун, – дразнящим голосом повторила Света и добавила. – Ты лучше по сторонам смотри, тут всякое нехорошее водится.

До дома Светы дошли уже молча. Надо сказать, что мир вокруг меня был до жути скучен, сух и холоден. Лес, в котором мы шли, оказался наполовину высохшим и казался погибшим. Ни одной птички и зверюшки, только завывающий ветер, вселяющий в сердце тоску. Серое небо тоже настроение не поднимало – идёшь, будто по погосту. Очень заметным на этом фоне стал дом Светы, точнее его дверь – золотого цвета широкие врата с небрежно нанесённым на её гладкую поверхность зелёным символом Евгения.

Врата открылись почти беззвучно, несмотря на вес. За ними скрывался лифт, ведущий под землю. Обстановка напомнила мне фильм про экспериментальный город на безжизненном, но богатом ресурсами естественном спутнике. Там тоже, чтобы перемещаться вверх-вниз, использовали такие лифты – широкие, светлые и достаточно быстрые, чтобы пассажиры не заскучали во время поездки.

В отличие от фильма, из этого лифта не посмотреть было на окружающие красоты, ведь их просто не было, ибо стены не стеклянные, да и вряд ли меня окружал колоссальный подземный город. Из интересного: четыре стальные стенки, большая панель управления, как раз для драконьей лапы, и сама Света, сидевшая на холодном полу и что-то ковыряющая с громкими щелчками у себя под пластинами на груди, повернувшись ко мне спиной.

– Эй, гражданочка! – прервал я молчание, когда щёлканье уже порядком надоело. – Света, ау! Ты ведь понимаешь, что это некрасиво?

– А? – Света повернула ко мне голову с таким выражением лица, будто только сейчас осознала, что кроме неё тут вообще-то есть и я. – Ты давай не подсматривай, ворчун. И учти – если я что-то делаю, значит так надо.

– А на что мне смотреть? Ты же дракони́ца, у тебя на груди только чешуя.

Я лишь закатил глаза, когда Света посмотрела на меня взглядом, с каким обычно задают вопрос: «А ты уверен?». Полный духовного превосходства, хитрецы и наглости – вот первое описание, что возникло у меня тогда в голове.

– Ага, вот оно как, значит. Вы млекопитающие? – спросил я и улыбнулся. – Кормящая грудь есть, что ли?

– Небольшая есть, одна пара, – ответила Света. – Мы теплокровные млекопитающие существа. Разве это для тебя странно?

– Конечно. Вы же должны быть рептилиями. Яйца там откладывать, линять постоянно и прочее. Зачем вам грудь?

Лицо Светы заметно помрачнело. Взгляд её стал подобен многотонному прессу, что давит на меня всей своей массой. Стало даже немного не по себе, на мгновение захотелось вжать голову в плечи.

– Не говори того, о чём не знаешь. И лучше бы тебе такого не говорить в лицо любому русскому дракону, даже самому доброму и терпеливому, – суровым голосом сказала Света. – Назвать дракона рептилией и присвоить ему её особенности – то же самое, что назвать тебя шимпанзе и сказать, что ты постоянно ищешь вшей в шерсти ближнего своего. Это неуважение и большая ошибка, которая может тебе стоить жизни. Я не шучу.

– Ты посмотри, какие мы обидчивые, – не без сарказма сказал я. – Вам прямо слова не скажи, так уже убить да разорвать готовы. Недаром за вами, драконами, всю историю человечества тянется дурная репутация.

– Просто у нас есть самоуважение, – злобно процедила сквозь зубы Света. – И тебе лучше не пускать зря слов на ветер, чтобы не испытывать чужого терпения.

– Ты убедила меня, о железная дева! – сказал я громко и нарочито по-доброму, чтоб хотя бы немного успокоить едва ли не рычащую Свету. – А теперь отставить! Как цивилизованные надо разговаривать. Я вообще почти ничего не знаю о драконах, прояви ко мне уважение, и я его проявлять буду к вам. Мы меньше получаса знакомы, а уже гвалт подняли,