Ее отец умер на этой кровати. Мать нашли рядом с ним. В смерти отца не было ничего таинственного: он уже давно страдал необъяснимыми болями, кровотечениями и воспалением, с которым никто ничего не мог поделать. По словам доктора, чудом было как раз то, что он так долго протянул.

Но смерть матери не на шутку озадачила врача. Если не считать усталости от того, что ей пришлось долго ухаживать за больным отцом, она была совершенно здорова. Несколько смущенный собственным диагнозом, доктор Харди заявил, что она умерла от горя и отчаяния. Однако Мэг вполне могла в это поверить: ее родители были глубоко привязаны друг к другу.

Как бы они негодовали, узнав, что их старшая дочь вышла замуж по расчету! Но ведь они сами не оставили ей другого выбора. Полностью поглощенные друг другом, они не подумали о том, чтобы должным образом обеспечить будущее детей.

— Минерва?

Мэг почувствовала, что граф взял ее за руку и повернул к себе.

— О, дорогая моя, — сказал он и обнял ее.

Она ничего не ответила, потому что не могла говорить о своей боли с незнакомцем, пусть он и был теперь ее мужем. И она никогда не заплакала бы перед чужим человеком. Но его теплое объятие было ей приятно.

— Минерва, лучше поплачьте, не держите боль в себе.

— Нет-нет, все в порядке, — сказала Мэг и с решительным выражением лица освободилась от его объятий.

Он ответил ей довольно холодным взглядом, но спорить не стал.

— Как хотите. Нам надо идти. Я уже всех отослал, но сэр Артур ждет, чтобы вы отдали ему ключи.

Мэг глубоко вздохнула:

— Простите меня…

Граф приложил палец к ее губам:

— Ничего не говорите. Если мы не можем время от времени утешить друг друга, зачем тогда существуют браки? — Он обвел глазами комнату. — Хотите взять с собой эту кровать? Я заметил, как трудно вам с ней расстаться. — И, сделав нетерпеливый жест, добавил:

— Да пропади все пропадом! Я куплю для вас весь этот дом, если вы…

— Нет. — Мэг с удивлением поняла, что смеется. Она была глубоко тронута. — Нет, но большое вам спасибо, Саксонхерст.

И только спускаясь по лестнице, она сообразила, что, вероятно, только что отказалась от идеального решения. Если бы он купил эту кровать… Впрочем, нет. Когда ее будут разбирать, Шила непременно обнаружится.

Быть может, следовало позволить ему купить весь дом, как бы смешно это ни было? Ах, если бы… если бы только она вспомнила об этом заранее, перед тем, как отправляться в церковь, она могла бы придумать массу подходящих вариантов. Какая же она дурочка!

Сэр Артур ожидал с видом мученика. Мэг так и подмывало сказать ему что-нибудь колкое, но она сдержалась. Почему-то она не сомневалась, что стоит ей хоть вскользь намекнуть на план сэра Артура, как граф впадет в один из своих знаменитых приступов ярости.

Поэтому Мэг просто передала хозяину связку ключей:

— Еще раз благодарю вас, сэр Артур. Мы выжили в эти месяцы только благодаря вам. — Что было чистой правдой, поэтому ей не составило труда улыбнуться ему.

— Ваш отец хотел бы, чтобы я позаботился о вас, леди Саксонхерст. Мне жаль лишь, что я не смог сделать большего.

Уловив двойной смысл его фразы, Мэг потеряла всякое желание быть с ним любезной и порадовалась тому, что запасной ключ от двери черного хода приятно оттягивает ее ридикюль. Холодно попрощавшись, она решительно проследовала к выходу.

Однако здесь ее окружила толпа знакомых и соседей, желавших попрощаться и заодно удовлетворить свое любопытство. На какой-то миг Мэг испугалась, что кредиторы станут осаждать ее. Если бы это случилось на глазах у графа, она предпочла бы провалиться сквозь землю. Но ее окружали лишь улыбающиеся лица.

Вскоре стало понятно: мистер Чанселлор уже сообщил, что все долги Джиллингемов будут выплачены. Ясно стало и то, что кто-то, вероятно Лора, успел распространить романтическую историю о возлюбленных, разлученных обстоятельствами, но вновь обретших друг друга. Наиболее чувствительные женщины вытирали глаза передниками.

И разумеется, всем льстило, что раз в жизни выдался случай близко пообщаться с графом. С какой восхитительной непринужденностью он умел обращаться с людьми, подобострастно и с восхищением глазевшими на него! Он был любезен со всеми, и лорнет благополучно покоился в кармане. Мэг догадалась, что ему все это не в новинку. Но как, Господи помилуй, ей к этому привыкнуть?

Наконец Мэг со вздохом облегчения уселась на мягкое сиденье кареты.

— Теперь нашим соседям разговоров хватит на год, — сказала она.

— Мы живем, чтобы развлекать людей. Иначе зачем нужна была бы аристократия?

— Аристократия? — Мэг только сейчас поняла, что отныне и сама принадлежит к этому сословию. — Как странно…

— Привыкнете, к этому все привыкают. Вам лучше?

В его взгляде была лишь доброта.

— Да, несомненно. Просто раньше у меня не было времени погоревать. Тем более что мамина смерть оказалась совершенно неожиданной. — После таких слов граф, разумеется, захотел подробнее узнать о смерти ее матери, что, в свою очередь, породило множество вопросов о жизни ее родителей. Интересно, что он извлечет из ее рассказа?

Однако единственным, что сказал граф, выслушав ее, было:

— И как это два столь романтичных существа могли произвести на свет такую благоразумную Минерву Джиллингем?

— Должен же хоть кто-то быть благоразумным, — ответила Мэг и тут же спохватилась: не следовало бы этого говорить. Она всегда чувствовала, что обязана быть опорой семье посреди океана почти шальной беспечности, с которой родители относились к повседневной жизни, но ей было неприятно их осуждать.

Впервые Мэг задумалась о том, прибегала ли мать к помощи Шилы, чтобы облегчить их жизнь. Родительская беззаботность, конечно, была огорчительна, но, поскольку несчастья висели над семьей постоянно, родители, в сущности, не воспринимали их всерьез, и худшее всегда обходило их стороной. Однако если камень неизменно требует платы, интересно, в чем она состояла? В ужасной болезни отца? Мэг впервые пришло это в голову. В одновременной кончине родителей?

— Ну, не будьте так печальны, — прервал ее размышления граф. — А то мне придется подумать, что я очень плохой муж. Нет, вас определенно нужно соблазнить на что-нибудь легкомысленное.

Мэг отогнала печальные мысли.

— А вот с этим, милорд, у вас ничего не выйдет, — откликнулась она. — Я была уныло благоразумна со дня своего рождения. Все всегда вовремя и как положено.

Он сделал неопределенный жест, как бы отмахиваясь от ее слов.

— Мы должны купить вам бесчисленное количество вещей, и я настаиваю, чтобы некоторые из них были легкомысленными. Фривольные шляпки, которые предназначены лишь для того, чтобы сводить с ума мужчин. Шелковые чулки, настолько тонкие, что их можно надеть только один раз. Кружевные носовые платки, в которые никому не придет в голову сморкаться.